Реформы М.Саакашвили: неолиберальный эксперимент и его результаты

Сложные отношения между Россией и Грузией требуют разработки новых подходов, а значит и понимания стратегии, политической базы, сильных и слабых сторон режима Михаила Саакашвили. Изучение грузинских реформ 2000-х годов, их успехов и неудач, крайне важно для прогнозирования дальнейшего развития этой страны.

Не будем останавливаться на истории прихода к власти М. Саакашвили. Существует ряд работ, посвященных анализу грузинской «революции роз» и как самобытного исторического явления, и как классического примера «цветной революции» [1]. Гораздо больший интерес представляет содержательный анализ политики нового режима.

Ключевыми моментами преобразований в Грузии стало сочетание радикальной неолиберальной экономической политики и жестких полицейских мер по борьбе с коррупцией и общеуголовной преступностью.

Нестандартность сочетания рыночно-либеральной и репрессивной политики привлекла к опыту грузинских реформ большое внимание и заставила говорить об особом «грузинском пути». В российских СМИ – во многом благодаря эффективному информационному обеспечению со стороны Тбилиси – появилось множество статей, содержащих восторженные отзывы о преобразованиях в Грузии.

К сожалению, эта тенденция не компенсируется выходом серьезных научных работ. В России и за рубежом опубликовано сравнительно немного исследований, посвященных комплексному анализу грузинских преобразований последних 8 лет. Преимущественно это краткие очерки разной степени ангажированности, в которых рассматриваются лишь отдельные аспекты современного развития Грузии [2]. Исключение составляет книга Л.А. Бураковой [3], однако она в значительной степени основана на интервью автора с высшими функционерами режима Саакашвили. Это, скорее, не исследование, а отражение государственной грузинской пропаганды, направленной на улучшение имиджа страны на постсоветском пространстве. За односторонний подход, ряд ошибок и статистических манипуляций данная работа не раз подвергалась критике, в том числе и со стороны автора этих строк [4]. Однако, несмотря на ее недостатки, она содержит уникальный материал о воззрениях лидеров современной Грузии. Кроме того, книга имела большое значение для российской либеральной субкультуры и мысли, поместив проблематику грузинских реформ в контекст наших внутренних споров о путях общественного развития [5].

Исследование грузинских реформ затруднено тем, что власти этой страны отказались от публикации многих отчетных, статистических и нормативных документов на русском языке. Государственные учреждения Грузии проявляют нежелание сотрудничать с российскими специалистами и гораздо более охотно предоставляют необходимую информацию экспертам западных организаций.

Целью настоящей работы является знакомство читателя с рядом малоизвестных данных о грузинских реформах, последовавших за «революцией роз». Сосредоточимся на анализе следующих аспектов грузинских преобразований: административно-кадровой реформы, сокращения государственного регулирования, борьбы с коррупцией, перестройки национальной экономики, модернизации правоохранительной практики.

Административно-кадровая реформа

«Революцией роз» принято называть свержение режима Эдуарда Шеварднадзе осенью 2003 г. коалицией грузинских демократов, лидерами которых были Зураб Жвания и Нино Бурджанадзе, и националистов, возглавляемых Михаилом Саакашвили. Лидеры «бархатной» революции 2003 г. использовали общественный протест против коррупции, безработицы и политической стагнации.

Любая революционная смена власти связана с изменениями кадрового состава государственных институтов и принципов их работы. Основами административной политики нового руководства после революции стало радикальное обновление высшего руководства страны, а также сокращение госаппарата путем объединения ведомств и сокращения их контрольных функций.

Число министерств уменьшилось с 18 до 13, ведомств – с 52 до 34, численность персонала при этом была сокращена на 35–50%. Перестали существовать как самостоятельные ведомства пожарная охрана и инспекция, автоинспекция, санэпидемстанция [6].

Одновременно происходит радикальное обновление кадрового состава ведомств. Грузинский политолог Г. Васадзе вспоминает: «Кадровые чистки прошли во всех без исключения министерствах и ведомствах, так в январе были уволены все руководители таможни Грузии, а первого марта 2004 года подали рапорты об отставке все руководители управлений и департаментов полиции по всей Грузии, естественно, кроме Аджарии (де-факто независимой территории в тот момент. – Н. М.). Спустя неделю то же самое сделали и члены энергорегулирующей комиссии» [7]. В ряде случаев отставки сопровождались арестами чиновников эпохи Шеварднадзе по обвинению в коррупции.

Новый состав государственного аппарата набирался из числа этнических грузин, учившихся и работавших за границей. По признанию представительницы этой кадровой «волны» Е. Шарашидзе, советника президента, новые сотрудники госаппарата «смотрели на реформы… глазами бизнеса и даже иностранца» [8]. Это были большей частью молодые специалисты, нередко без опыта подобной работы.

Кроме того, Саакашвили долгое время приходилось руководствоваться при кадровых назначениях политическими соображениями, связанными с противопоставлением возглавляемого им националистического крыла революционной элиты демократическому блоку Жвания–Бурджанадзе.

Нехватка лично лояльных президенту людей и логика политической борьбы приводили к «кадровой карусели» (термин Г. Васадзе), частым перестановкам людей, занимающих высшие посты. Например, в течение 2004 г. 3–4 раза менялись министры внутренних дел и обороны. В большинстве случаев это были люди «непрофильного» образования и опыта, а скорость перемещений не позволяла им приобрести необходимые навыки руководства данным ведомством [9].

Приведем характерный послужной список того периода. Ираклий Окруашвили, 1973 г. р., специалист по международному торговому праву, в прошлом сотрудник системы министерства юстиции, в течение 2003–2004 гг. занимал посты: уполномоченного президента в регионе Шида-Картли (декабрь 2003 г. – январь 2004 г.), генерального прокурора (январь–июнь 2004 г.), министра внутренних дел (июнь–декабрь 2004 г.). В конце декабря был назначен министром обороны и оставался на этом посту вплоть до отставки в 2006 г. Одновременно занимал должность «уполномоченного президента по продвижению грузинского вина в страны Европы и СНГ».

Подобная «текучесть кадров» и назначение на ключевые должности лиц без профессионального опыта (в том числе и на более низких постах) приводили к сбоям в работе государственных структур.

Иллюстрацией может служить эпизод из воспоминаний Лили Бегиашвили, бывшего заместителя министра экономического развития, о заседаниях кабинета министров: «Батони Каха [Бендукидзе] доставал [на заседаниях правительства] свой большой мобильник с калькулятором и любой проект на нем просчитывал. Казалось, все уже решено, почти приняли проект, но в конце поднимал голову Бендукидзе и говорил: «Там поставлена такая-то цифра. Она неверная, вот эта правильная цифра». И все начиналось заново» [10]. Бегиашвили явно восхищается работой своего ведомства и его руководителя в описываемый период, и это позволяет предположить, что и в 2010 г., когда она делилась своими воспоминаниями, подобная практика представлялась ей нормальной.

Радикальное обновление кадрового состава привнесло в высший государственный аппарат многие опасные пороки. В 2005 г. разразился скандал, связанный с публикацией аудиозаписей разговоров главы финансовой полиции Давида Кезерашвили и его подчиненных, уличающей их в употреблении наркотиков [11].

Описание правительственных дискуссий после «революции роз» дает представление об уровне профессиональной культуры. Ряд характерных эпизодов носят почти анекдотический характер.

Например, обсуждение ставки подоходного налога в 2004 г., которое проводилось без какого-либо экономического анализа. По настоянию председателя правительства З.Б. Жвания, единственным критерием тогда стало стремление сделать ставку подоходного налога ниже, чем она была в тот момент в России [12].

Столь же неквалифицированным было обсуждение принятия нового трудового кодекса. По утверждению министра экономического развития К. Бендукидзе, правительство руководствовалось тем, что такой документ просто должен существовать в государстве, чтобы «как-то описать» трудовые отношения. «Если у нас не будет трудового кодекса, то через какое-то время у кого-нибудь возникнет желание его написать. А так он есть и очень либеральный» [13].

К. Бендукидзе достаточно пренебрежительно относился к функциям ряда министерств. При утверждении на должность он подчеркивал: «Ну, знаете, министерство экономики, на мой взгляд, и не нужно особо. Главное, чтобы был человек, который понимает, что такое свобода» [14].

Радикальные кадровые перестановки 2003–2004 гг., текучесть кадров, непрофессионализм сотрудников государственного аппарата, неэффективность работы многих ведомств из-за слияний и сокращений привели к ряду существенных просчетов в планировании и реализации реформ.

Наиболее ярким примером может служить концептуальная ошибка в стратегии сокращения государственного аппарата. Напомним, что в процессе этой административной реформы перестали существовать как самостоятельные организации пожарная охрана и автоинспекция. Их функции были переданы Департаменту по чрезвычайным ситуациям и патрульной полиции соответственно. Наравне с этим были упрощены определенные контрольные процедуры, включая регистрацию машин и выдачу водительских прав [15].

Эффект этих преобразований является темой многочисленных споров. В частности, ряд апологетов либеральных грузинских реформ в России полагают, что данные меры не имели негативных последствий. Л.А. Буракова, например, пишет: «При отмене неработающих механизмов надзора, бывших мощным источником коррупции, сама эта коррупция идет на спад, а дополнительных угроз здоровью и жизни людей при этом не возникает» [16].

Рассмотрим последствия реформы пожарной охраны и автоинспекции для динамики аварий и пожаров [17], учитывая, что ГАИ была упразднена в середине 2004 г., пожарная инспекция – в конце 2005 г.

После сокращения контрольной деятельности пожарной охраны число пожаров за год выросло на 63%, погибших – на 38%, раненых – 46%. Реформа автоинспекции привела к росту аварийности на 31%, числа раненых – на 36%. Впрочем, смертность сократилась на 9% за первый год, однако в долгосрочной перспективе среднегодовая смертность от аварий выросла на 25%.

Динамика аварийности не может быть объяснена ростом численности автотранспорта. Заявленный властями Грузии рост числа автомобилей к 2007 г. составил 50% [18], за этот же период аварийность автотранспорта выросла в 2,3 раза, число жертв аварий – почти в 3 раза.

Можно заключить, что отказ от государственного регулирования в рассмотренных сферах вызвал долгосрочные и опасные негативные тенденции, которые грузинское руководство не может ликвидировать до сих пор.

Экономические реформы

Наиболее важной составляющей постреволюционных реформ в Грузии являются экономические преобразования. Реформы изначально имели важную предпосылку к успеху: исходная ситуация была настолько тяжелой, что сделать ее хуже было бы крайне сложно. Как отмечал Михаил Саакашвили, «Грузии повезло в том смысле, что все советское очень быстро разрушилось. Но разрушилась и наша целостность, и разрушилась система электроснабжения, образования, правоохранительных органов, не создалась новая система управления. То есть, поскольку все было разрушено, то, в принципе, строительная площадка оказалась расчищенной» [19].

Основной причиной экономического роста в 2000-х годах грузинское руководство считает собственные неолиберальные экономические преобразования: сокращение государственного контроля над экономикой, отмену ряда видов стандартизации и лицензирования, а также импортных пошлин, либерализацию трудового законодательства, приватизацию многих активов.

В первые годы своего правления Саакашвили руководствовался желанием максимально сократить госрегулирование, дав широкую свободу национальному бизнесу и иностранным инвесторам, чтобы оживить экономическую жизнь страны. Кроме того, это должно было привести к резкому сокращению коррупции и уменьшению государственного аппарата.

В 2005 г. количество лицензий, выдаваемых чиновниками, и разрешительных процедур, контролируемых ими, сократилось с 909 до 145, число контролирующих ведомств – с 40 до 20, число их сотрудников – с 2,2 тыс. до 630 человек. Значительно сокращался контроль в сфере экономической деятельности: отменялось большинство ГОСТов и контрольных процедур в торговле, производстве и строительстве. В частности, из 25 действовавших в строительной отрасли контрольных процедур были упразднены 16, отменены также 6 из 8 видов лицензий на внешнеэкономическую деятельность [20]. Прямо или косвенно эти меры позволили привлечь значительные объемы иностранного финансирования [21].

Необходимо, впрочем, подчеркнуть, что основы для такого курса были заложены еще предыдущим президентом Шеварднадзе, которому удалось добиться в 2000 г. принятия Грузии во Всемирную торговую организацию, что давало потенциальным инвесторам определенные гарантии сбыта продукции, произведенной в республике, за рубежом, соблюдения правительством общих для членов ВТО норм и условий и т.п.

Однако после «революции роз» существовали и явления, которые могли помешать экономическому развитию и установлению дружественных отношений с Западом. К ним относится ограничение политических свобод в стране, жесткое подавление независимых СМИ, создание системы государственного рэкета против частного бизнеса с целью получения «добровольных пожертвований».

Таблица 1. ВВП и внешний долг Грузии в 2006–2011 гг. [22]

	2002	2003	2004	2005	2006	2007	2008	2009	2010	2011
ВВП, млрд долл.	3,3	3,9	5,1	6,4	7,7	10,1	12,8	10,7	11,6	14,3
Душевой ВВП, тыс. долл.	0,7	0,9	1,1	1,4	1,7	2,3	2,9	2,4	2,6	3,2
Внешний долг, млрд долл.	1,7	1,8	1,8	1,7	3,8	5,7	7,6	8,6	9,8	11,1
Внешний долг, % ВВП	51,5	46,3	36,2	27,1	48,9	56,8	59,5	80,4	84,5	77,7
Государственный внешний долг, % ВВП	-	-	-	-	18,5	15,5	16,3	25,4	28,7	25,5

Все величины указаны в текущих ценах. Абсолютная величина внешнего долга в 2002–2004 гг. – расчетная. Доля государственного долга указана без учета государственных финансовых органов.

На основе представленных в таблице 1 данных можно выделить 2 периода экономического роста: «умеренный» и «революционный». «Умеренный» период выпадает на 2002–2005 гг., когда душевой прирост ВВП составлял 200–300 долл. ежегодно.

Однако динамику ВВП Грузии можно оценить критически при сопоставлении с сопредельными государствами.

Таблица 2. Душевой ВВП в Грузии и других странах региона (тыс. долл.) [23]

	1998	2003	2006	2011
Армения	0,5	0,8	1,9	2,9
Азербайджан	0,5	0,8	2,4	7,9
Грузия	0,8	0,9	1,7	2,9
Россия	1,8	2,9	6,9	13,5

На основе приведенных в таблице 2 данных можно заключить, что рост ВВП соседних государств в 1998–2006 гг. значительно опережал темпы роста экономики Грузии. Из-за этого до 2006 г. усугублялось отставание размера душевого ВВП от аналогичного показателя в России. Кроме того, две другие закавказские республики, чей душевой ВВП был меньше грузинского в 1998–2003 гг., сумели опередить Грузию по этому показателю.

Отставание от Армении удалось преодолеть только после периода «революционного роста»: душевой ВВП Грузии сравнялся с армянским в 2011 г. Экономическое отставание от Азербайджана в первой половине 2000-х годов стало хроническим и вряд ли будет преодолено в ближайшие годы. Отставание Грузии от других стран региона заметно и по некоторым социальным показателям [24].

Изменение этой негативной для Грузии тенденции началось в 2006 г. и тесно связано с увеличением внешнего долга страны. Ранее его абсолютная величина оставалась стабильной, а процент относительно ВВП сокращался. После 2005 г. величина внешней задолженности начинает быстро расти, стимулируя национальный экономический рост.

В среднем около трети внешнего долга Грузии составлял государственный долг. Большую его часть образовали политически мотивированные кредиты международных организаций и западных государств [25]. Кроме того, значительные средства страна получила в результате коммерческого кредитования частных и государственных организаций зарубежными финансовыми институтами.

Полученные средства позволили восстановить и модернизировать ряд производств, в том числе – стратегически важных. Таким образом была восстановлена работа Зестафонского завода ферросплавов, продукция которого составляет значимую долю национального экспорта, Руставского и Кутаисского металлургических заводов, ряда текстильных производств и т.п.

Восстановительные работы проводились в первую очередь в отраслях, связанных с коммунальными услугами. В частности, в энергетике. В республике на 2003 г. работало около трети энергетических мощностей. Государство профинансировало их ремонт и модернизацию. С 2006 по 2009 г. в электроэнергетику Грузии было инвестировано более 692 млн долл., из которых 419 млн поступили в отрасль в 2006–2007 гг [19]. Это позволило восстановить регулярное электроснабжение городов, увеличить экспорт электроэнергии. После этого государство пошло на приватизацию ряда активов и повышение тарифов, что привело к заметному росту доходов отрасли [26].

Впрочем, часть крупных инвестиционных проектов окончились неудачей. Так, не принесла существенной отдачи государственная кампания по созданию «агроинженерных центров» (функциональных аналогов советских МТС) в сельской местности, направленная на то, чтобы ускорить развитие агропромышленного комплекса Грузии [27].

Источником средств на перечисленные удачные и неудачные проекты стали иностранные кредиты и инвестиции, которые составили основу совокупного внешнего долга.

Таблица 3. Структура внешнего долга Грузии на 2011 г.

Категория должников	Доля во внешнем долге, %
Государственный долг	32,9
Государственные финансовые органы	7,2
Банки	19
Другие отрасли	17,7
- из них нефинансовые организации	16,9
Прямые инвестиции	23

Эти средства оказали заметное влияние на национальную экономику, вызвав рост банковского кредитования в Грузии. Наибольшей величины внутреннее кредитование достигло в 2005–2007 гг. Об этом говорит динамика внутреннего негосударственного долга, который вырос в 2005 г. на 69,8%, в 2006 г. – на 53%, в 2007 г. – на 74%.

Значительную роль в росте кредитования играли иностранные вложения. В 2005 г. они достигли 50% капиталов банков-резидентов. Это позволило значительно увеличить объем кредитования частных лиц и организаций, доля которого в ВВП достигала 15% на тот же 2005 г. [28]

Однако, по мнению ряда комментаторов, эти средства оказались направлены не на стимулирование спроса на продукцию собственного производства, а на обеспечение импорта [29]: «Рост нашей экономики с 2005 года по май 2008 года был обусловлен активностью банковской системы, однако кредитная активность коммерческих банков, исходя из сути предложенных кредитов, не могла содействовать росту производства и созданию реальной экономики, которая в будущем обеспечила бы сохранность темпа экономического роста и создание устойчивой экономики. Кредитами, в основном, поощрялся импорт, чем само собой была обусловлена утечка денег из страны. Одним словом, с весны 2008 года перед экономикой страны возникли проблемы финансовых ресурсов. В долгах оказались, с одной стороны, основная часть населения, включенная в экономику, и, с другой стороны, сами банки, которые брали финансовые ресурсы от международных финансовых институтов в долг», – отмечает грузинский аналитик [30].

Следует подчеркнуть, что кредитование импорта стимулировало не приобретение средств производства или внутренний спрос населения, а реэкспорт различных потребительских товаров. Например, в Грузии возникла целая отрасль, связанная с реэкспортом европейских подержанных автомобилей в страны СНГ [31].

Этот вид деятельности многократно вырос в 2003–2011 гг. и стал одним из крупнейших сегментов внешней торговли: в 2003 г. его доля в экспорте составляла 0,6%, в 2010 г. – 15,5% [32]. Две другие ведущие позиции в структуре экспорта Грузии занимают ферросплавы и металлический лом. Наиболее крупные статьи импорта: нефтепродукты, автомобили, лекарства и различные продукты питания [33].

С 2008–2009 гг. Грузия сокращает импорт товаров из России, доля которой в грузинском импорте сократилась в 2003–2010 гг. с 13,8% до 5,5%. Активно развивается торговля со странами ЕС, а также США, однако это не приводит к значимому росту импорта средств производства и сокращению ввоза потребительских товаров.

Структура внешней торговли Грузии свидетельствует о крупных проблемах в экономике. Это стало итогом неэффективного использования иностранных инвестиций, значимая часть которых направлялась на финансирование импорта и реэкспортных операций. В условиях недостаточного развития собственного производства подобный результат был прогнозируемым, однако отказ государства от регулирования экономики не позволил обеспечить эффективное перенаправление финансовых потоков.

Режим Саакашвили сократил до минимального уровня собственное участие в экономической жизни и ее регулировании. Была приватизирована значительная часть государственных активов, отменена масса регулирующих предпринимательскую деятельность актов и контрольных процедур. Значительно сократилась доля государственных предприятий в совокупном национальном производстве: с 38,3% в 2001 г. до 9,1% в 2010 г. [34] Этот процесс начался еще до «революции роз» 2003 г., однако значительно ускорился в 2004–2006 гг.

Фактически государство последовательно пыталось проводить неолиберальную политику невмешательства в экономическую жизнь. Это могло быть мотивировано и идеологическими причинами, и непрофессионализмом грузинского руководства, которое просто не справлялось с задачей разработки регулирующих механизмов. В результате Грузия после первых успехов в привлечении инвестиций столкнулась с неконтролируемым оттоком средств в непроизводственную сферу. (В 2011 г. доля вложений в непроизводственную сферу от совокупного размера прямых иностранных инвестиций составляла не менее 30%.)

Интенсификацию внешней финансовой помощи вызвала война 2008 г. Грузинские экономисты называют это «военным парадоксом»: ведь конфликт, вызванный нападением Грузии на Южную Осетию, привел к нарушениям в экономической жизни всего региона. Однако экономика самой Грузии пострадала в меньшей мере.

Экономист Владимир Папава отмечает, что расширение международной помощи Грузии позволило грузинской экономике избежать «печальных» последствий мирового экономического кризиса: «Другими словами, вместе с заметным негативным воздействием, она (война – Н. М.), до известной степени, имела позитивные последствия для Грузии, поскольку страна получила международную помощь огромного размера» [35].

«Военный парадокс» в значительной степени компенсировал негативное влияние мирового финансового кризиса на экономику: после 2009 г. в Грузии наблюдается значительный рост ВВП. Однако политика заимствований привела к росту зависимости экономики Грузии от иностранной финансовой помощи, что констатируют эксперты Европейского банка реконструкции и развития [36]. В том же 2009 г. отношение внешнего долга к ВВП резко выросло, превысив уровень в 80%, государственный внешний долг превысил 25% ВВП (см. таблицу 1). Ситуация усугубляется тем, что власти начинают прибегать к новым заимствованиям для обслуживания и выплат ранее возникших долгов [37].

Появились негативные прогнозы, предполагающие возможность потери контроля над величиной внешнего долга и национальный экономический коллапс. В частности, Центр исследования экономических проблем (Грузия) предсказывает, что ситуация станет неуправляемой к 2013 г., когда ожидается пик платежей по внешнему долгу [38]. Однако, как видно из таблицы 1, в 2011 г. впервые за последние годы было отмечено опережение роста ВВП относительно прироста внешнего долга.

Доступные данные не позволяют дать точный прогноз развития экономики Грузии и решения проблемы государственного долга. Можно лишь отметить, что величина этого долга, накопленная в ходе проведения реформ, представляет угрозу для экономической стабильности республики.

Отдельно необходимо рассмотреть влияние макроэкономической ситуации на уровень жизни населения Грузии.

Таблица 4. Динамика показателей благосостояния жителей Грузии [19].

	2001	2002	2003	2004	2005	2006	2007	2008	2009	2010	2011
Средний душевой доход, лари	34,0	40,8	45,9	50,3	59,7	68,5	81,3	103,3	114,7	132,1	-
Уровень цен, % (2005 г. – 100%)	79	83,4	87,4	92,4	100	109,2	119,3	131,2	133,4	142,9	155,1
Уровень смертности, чел. на 1000 населения	10,5	10,7	10,6	11,3	9,3	9,6	9,4	9,8	10,6	10,7	-
Число домохозяйств, получающих социальную помощь, тыс. ед.	-	68,6	80,4	90,7	89,4	56,9	33,3	26,8	22,6	20,2	-
Уровень безработицы, %	11,1	12,6	11,5	12,6	13,8	13,6	13,3	16,5	16,9	16,3	-

Как видно из приведенных данных, в период реформ Саакашвили наблюдалась положительная динамика душевого дохода населения. С 2003 по 2010 г. он вырос в 4 раза, значительно опередив рост цен, который за 7 лет составил около 63%. Впрочем, можно говорить о некотором замедлении темпов роста душевого дохода в сравнении с 2001–2002 гг.: в 2002 г. он составил 20%, в 2003 г. – 12,5%, в 2004 г. – 9,5%. С 2005 г. темпы роста увеличиваются, но превосходят «дореволюционный» уровень только в 2008 г.

Рост цен до 2004 г. включительно составлял 4,6–5,6% в год. Начиная с 2005 г. он достиг уровня в 8–10%. По всей видимости, это следствие роста кредитной активности банков, которая подстегивала не обеспеченный в достаточной мере спрос. Тем не менее инфляция не поглотила рост доходов. Это позитивно сказалось на уровне смертности населения, которая резко сократилась в 2005 г. Однако в 2009–2010 гг. этот показатель вернулся на докризисный уровень.

Негативные социальные процессы начались уже в 2007–2008 гг. К этому периоду относится рост безработицы, а также доли населения, проживающего за чертой бедности. Последняя, по официальным данным, выросла в 2007–2010 гг. с 6,4% до 9,7%.

Таким образом, во второй половине 2000-х годов на фоне продолжающегося роста доходов населения наблюдается расширение социального «дна». У этого явления есть комплекс причин, связанных с политикой правительства Грузии.

Прежде всего, речь о либерализации трудового законодательства, значительно расширившего права работодателей. Новый трудовой кодекс был принят в мае 2006 г. Он отменял минимальный уровень оплаты труда, обязательные выплаты за сверхурочную работу, упрощал процедуру увольнения [39]. Эти меры вызвали критику на Западе, как нарушающие базовые трудовые права. Европейский союз даже выступил с угрозой отмены для Грузии торговых преференций GSP+.

Кроме того, власть пошла на ревизию системы социальной защиты и сокращение числа получателей социальных выплат. Проводились массовые проверки благосостояния лиц, претендующих на такие выплаты, включая обследование жилищ, изучение пищевого рациона и т.п. Власти отмечают, что сокращение числа получателей помощи позволило увеличить ее размер, однако несомненно, что эти меры внесли свой вклад в рост бедности в Грузии [40].

Несмотря на все перечисленные неудачи, Саакашвили удалось достичь определенных успехов в повышении народного благосостояния. Возобновилось круглосуточное предоставление коммунальных услуг (прежде всего – электро- и водоснабжение). Был запущен ряд стратегических предприятий, в том числе в таких отраслях, как электроэнергетика, производство ферросплавов, легкая промышленность, что позволило активизировать хозяйственную жизнь в стране, повысить в той или иной мере доходы населения.

Эти успехи в сочетании с эффективной пропагандой позволили режиму Саакашвили заручиться поддержкой значительной доли населения. В 2011 г. 71% населения Грузии позитивно оценивал работу президента и его администрации, около 50% осуждали любые акции политического протеста [41].

Наряду с этим в обществе формируются критические настроения в связи с высокой безработицей и социальной стагнацией, которую отмечали многие участники социологических исследований 2011 г. В перспективе эти настроения могут трансформироваться в осуждение правящего режима, особенно если в ближайшие годы начнет сбываться рассмотренный выше сценарий ухудшения экономического положения.

Преступность и реформы

Сокращение регулирующих функций госаппарата новое грузинское руководство сочетало с усилением полицейских мер, направленных на борьбу с преступностью. После провозглашения государственной независимости эта проблема встала в Грузии очень остро [42].

Режим Саакашвили вложил крупные средства в правоохранительную систему: зарплата сотрудников была повышена в 10 раз, ремонтировались полицейские участки, закупался новый автотранспорт, проводились массовые кадровые чистки. Кроме того, в законодательство Грузии был внесен ряд поправок, вводящих уголовную ответственность за употребление наркотиков (УК Грузии, ст. 274), преследование за идентификацию себя как «вора в законе» (ст. 223), конфискацию имущества не только самих осужденных по определенным статьям, но и их родственников и близких, и т. п. Административная структура была радикально изменена: в состав МВД включили МГБ и ряд других «силовых» ведомств [43].

Усиление репрессивной политики в рассматриваемый период вызвало рост численности заключенных. С 2003 по 2006 г. их количество в расчете на 100 тыс. населения Грузии выросло на 160%, к 2009 г. – на 210%. По этому показателю страна опередила многие государства, включая Азербайджан и Китай, и вышла на одно из первых мест в регионе и мире [44].

Однако результаты этой антикриминальной политики вызывают дискуссии. Официальная статистика Грузии фиксирует резкий рост всех рассматриваемых видов преступлений в 2004–2006 гг. С 2007 г. происходит снижение преступности (убийств – с 2008 г.). В первый год правления Саакашвили общий уровень преступности вырос на 42% и продолжал расти вплоть до 2006 г. К 2010 г. данный показатель более чем вдвое превосходил уровень «дореволюционного» 2001 г. [45]

Исключение составляют преступления, связанные с оборотом наркотиков. Их рост в статистике обусловлен криминализацией наркопотребления и приходится главным образом на 2006–2008 гг.

Министерство юстиции Грузии настаивает на том, что рост 2003–2007 гг. обусловлен исключительно повышением регистрации преступлений в республике [46]. По данным минюста (основанных, в частности, на опросах населения), с 1996 по 2010 г. происходит значительное сокращение всех видов криминальных угроз. Причем этот процесс многократно ускоряется в 2005–2010 гг.: количество угонов автомобилей уменьшается в 9 раз, прочих краж – в 8,6 раза, грабежей – более чем в 5 раз.

К сожалению, мы не можем полностью доверять приведенной статистике, так как опрос 2010 г. проводился под контролем минюста, являющегося заинтересованной организацией. Более того, доклад минюста содержит малопонятные манипуляции – например, изъятие из таблицы сопоставлений данных 2005 г., хотя ведомственным экспертам они заведомо были известны [47].

Попытаемся проанализировать аргументы, касающиеся гипотезы о снижении преступности во второй половине 2000-х годов.

Известно, что на постсоветском пространстве латентность преступности могла быть очень высокой и по ряду категорий преступлений значительно превышать уровень в 90% [48]. Для Грузии до 2003 г. ее точная величина неизвестна, однако наличие заметного уровня нерегистрируемых преступлений сомнения не вызывает. По всей видимости, после полицейской реформы в Грузии произошло снижение латентности [49].

Однако ряд данных позволяет предположить реальный рост преступности в изучаемый период. Прежде всего, динамика роста преступности в Грузии в 2003–2007 гг. не характерна для случаев, когда этот рост связан исключительно со снижением латентности [50]. Кроме того, зафиксирован рост числа убийств, которые являются слаболатентным показателем, уровень их регистрации меньше зависит от активности населения и регистрационной политики. Обращают на себя внимание также некоторые необъяснимые колебания преступности в конце 2000-х годов, которые не исключают возможности манипулирования криминальной статистикой со стороны МВД Грузии.

Разумеется, все изложенные соображения не могут служить доказательством фальсификации результатов опроса 2010 г. Масштабные полицейские меры, предпринятые режимом Саакашвили, скорее всего, привели к определенному улучшению криминальной ситуации в стране. Однако точная оценка сроков и масштабов этих улучшений требует дополнительных исследований.

Отдельно рассмотрим вопрос о борьбе с коррупцией. Системные преобразования государственного аппарата в числе прочего предполагали развал коррупционных связей в результате кадровых перестановок и устранение коррупционных ситуаций путем сокращения или отмены государственного контроля в ряде областей. Снижению коррупции должны были также способствовать повышение должностных окладов, введение системы «провокаций» в полиции (провоцирование дачи или принятия взяток для разоблачения потенциальных коррупционеров [51]) и т. п.

«Победа над коррупцией» составляет важную часть официальной пропаганды Грузии и считается основным достижением режима М. Саакашвили [52]. В российских средствах массовой информации, симпатизирующих правительству Грузии, также встречаются очень высокие оценки антикоррупционных мер Тбилиси, в том числе создания «полиции, которая вообще не берет взяток» [53].

Утверждения о полном искоренении коррупции в Грузии являются, конечно, очевидным полемическим преувеличением. Факты коррупционных действий в различных сферах регулярно описываются даже в грузинской печати [54]. Коррупция распространена и в рамках механизмов, созданных в послереволюционной Грузии, в том числе в полиции. В частности, известны случаи вымогательства денег полицией под угрозой применения 274-й статьи, предусматривающей ответственность за употребление наркотиков [55].

Грузинская сторона часто указывает на то, что успехи в борьбе с коррупцией прослеживаются по опросам населения [56]. К сожалению, динамику этого показателя практически никто не пытался внимательно изучить. По данным социологических опросов в Грузии об уровне коррупции в 2004–2010 гг., с 2005 по 2011 г. в республике не произошло каких-либо радикальных изменений в данной области. Социологические опросы стабильно фиксировали высокую долю респондентов (95–97%), заявлявших, что они не были вынуждены давать взятки и не получали соответствующих предложений. Уровень коррупции 2004 г. немного выше, что может быть связано с другой методологией исследования [57]. Так или иначе, на протяжении 2004–2010 гг. доля респондентов, не дававших взяток, стабильно превышала 90%, что является очень высоким показателем [58].

Экспертные оценки также свидетельствуют об отсутствии серьезных подвижек в борьбе с коррупцией в годы правления режима Саакашвили. Например, в 2005 г. один из грузинских криминологов констатировал: «Несмотря на явные успехи руководства Грузии в борьбе с коррупцией на высшем уровне власти, она все же остается острой проблемой для среднего и низкого бюрократического звена, и будет оставаться таковой вплоть до институционального завершения реформ» [59]. Существуют и данные социологических опросов представителей бизнеса, указывающие на рост коррупции в Грузии после 2003 г. В частности, это касается коррупции в налоговых ведомствах [60].

Однако некоторые опросы 2000–2003 гг. демонстрируют значительно более высокий уровень коррупции [61], чем опросы 2004–2010 гг. Впрочем, результаты тех и других не поддаются прямому сопоставлению из-за разницы методик. Можно лишь констатировать, что большинство административных реформ Саакашвили никак не могли повлиять на данный показатель в силу хронологического несоответствия, поскольку осуществлялись позже предполагаемых изменений.

Против гипотезы об успехах борьбы с коррупцией в низшем и среднем звеньях административного аппарата косвенно свидетельствуют неудачи команды Саакашвили в борьбе с коррупционными явлениями внутри политической элиты.

Современное руководство Грузии и лично Саакашвили категорически отрицают существование «элитарной коррупции» в стране [62]. Однако есть многочисленные свидетельства подобного рода преступлений, совершаемых руководителями высокого ранга. Во вновь сформированных структурах власти возникли новые коррупционные сети, в том числе состоящие из бывших членов организации «Мхедриони», объявленной в Грузии вне закона в 1990-е годы. Известны случаи, когда к первым лицам Грузии вынуждены были обращаться официальные представители иностранных государств с просьбами защитить их бизнесменов, действующих в республике, от криминальных посягательств высокопоставленных госчиновников [63].

Так, в 2008 г. грузинским судом установлены факты причастности к множеству преступлений министра обороны Ираклия Окруашвили, ближайшего соратника Саакашвили. Он эмигрировал из страны и был заочно приговорен к 11 годам заключения за взяточничество в особо крупных размерах [64]. (Существует версия, что суд над Окруашвили был политически мотивирован.)

При аналогичных обстоятельствах эмигрировал начальник специального оперативного департамента МВД Ираклий Кодуа, также из ближайшего окружения Саакашвили. После отъезда Кодуа в Европу в прессе появились публикации о том, что он и его семья располагают значительным состоянием неясного происхождения и владеют дорогостоящими активами [65]. Со слов его бывшего подчиненного, Темура Ревазишвили, известно о его причастности к наркоторговле [66]. Кроме того, Кодуа был косвенно вовлечен в наркоскандал, связанный с грузинской налоговой полицией. Он добивался уничтожения аудиозаписей, изобличавших высших госчиновников в наркомании и связях с наркоторговлей. Официальной информации грузинской полиции о преступной деятельности Кодуа нет, однако известно, что властями был арестован его бывший заместитель, Каха Мисерели, которого обвиняли в связях с украинской организованной преступностью [67].

В последнее время стала появляться информация о причастности к коррупции ближайших родственников Михаила Саакашвили, в том числе матери президента – Гиули Аласания [68].

Кроме того, после «революции роз» в стране возникли принципиально новые коррупционные механизмы. К их числу относится система государственного рэкета против частного бизнеса с целью получения «добровольных пожертвований» [69].

Последняя практика имела в ряде случаев характер передела собственности: власть требовала от бизнесменов, которых новая элита считала ставленниками предыдущей, «добровольной» передачи активов государству. Это привело, по данным нотариусов, к скачкообразному росту дарения собственности в г. Тбилиси [70]. Однако в ряде случаев власть не отнимала весь бизнес, а настаивала лишь на денежных «пожертвованиях», которые предлагалось направить на те или иные строительные проекты. Подобному вымогательству подвергался и национальный, и иностранный бизнес.

Конечно, Грузия сталкивалась с серьезнейшими коррупционными проблемами еще до «революции роз». Режим Саакашвили действительно предпринимал меры по сокращению коррупции вплоть до отказа от государственного регулирования многих сфер экономической жизни, радикального обновления государственного аппарата и т. п. Однако собранные нами данные позволяют говорить лишь об ограниченных успехах в данной области.

Заключение

Перечислим основные черты преобразований, проведенных в Грузии режимом Саакашвили:

сокращение государственного регулирования в сфере экономики, в том числе путем ликвидации механизмов контроля над частным бизнесом и качеством выпускаемых им товаров;

ужесточение полицейских мер, направленных на борьбу с коррупцией и общеуголовной преступностью;

привлечение иностранных инвестиций с целью ускорения экономического развития.

Политика режима оказалась успешной лишь частично. Репрессивные меры против чиновников, работавших в эпоху правления Шеварднадзе, позволили сторонникам Саакашвили укрепиться. Однако радикальное обновление государственного аппарата привело к появлению во власти множества лиц с невысоким уровнем профессионализма, плохо понимающим принципы функционирования государственных институтов.

Радикальное сокращение государственного контроля в ряде областей вызвало снижение безопасности населения, что показывает анализ статистики пожаров и ДТП. Влияние этих мер на уровень коррупции в Грузии является спорным, так как существующие данные не позволяют точно выявить динамику распространения коррупционных практик в грузинском обществе 2000-х годов. По всей видимости, определенные успехи были достигнуты, однако их зачастую преувеличивают.

Успех антикриминальной политики режима Саакашвили также вызывает большие сомнения, так как официальная статистика фиксирует рост числа большинства преступлений в рассматриваемый период. С другой стороны, существуют данные социологических исследований, показывающие, что оценки населением уровня собственной безопасности значительно улучшились. Можно заключить, что данный вопрос требует дополнительного изучения.

Спорными являются и успехи Грузии в сфере экономики. Для послереволюционного периода характерно ускорение темпов экономического роста, хотя вплоть до 2005 г. они уступали общерегиональной динамике.

Путем привлечения значительных зарубежных инвестиций в 2005–2008 гг. удалось значительно улучшить работу многих отраслей, в том числе электроэнергетики и металлургии, и увеличить темпы роста ВВП страны. Однако есть основания полагать, что отсутствие эффективных механизмов регулирования инвестиций в частный сектор привело к тому, что значительная их часть фактически использовалась для оплаты импорта. События 2008–2009 гг. усугубили зависимость Грузии от иностранной финансовой помощи и кредитования. Существует вероятность, что невозможность погасить накопившееся долги может привести к экономическому кризису в Грузии в течение ближайших 1–2 лет.

Важнейшими успехами «революционного» режима стали восстановление работы ряда отраслей промышленности и системы ЖКХ, привлечение крупных иностранных инвестиций, а также некоторый рост уровня жизни населения и формирование высокого уровня поддержки действующего режима в грузинском обществе. Достижения в других сферах являются более спорными.

Серия просчетов, связанных с непрофессионализмом политической элиты, получившей власть после «революции роз», а также концептуальных ошибок в сфере регулирования экономического развития привели к экономическому отставанию от других стран региона, росту безработицы, высокой зависимости от иностранного кредитования, дефициту внешней торговли.

Проведенный анализ грузинских реформ 2003–2011 гг. не позволяет выделить какой-либо уникальной модели экономического и политического развития, которая может быть позаимствована другими странами СНГ. Однако грузинский опыт показал ряд опасностей, связанных с непродуманной внутренней политикой, а также излишней приверженностью неолиберальной модели развития.

Примечания:

[1] Васадзе Г. Миша и его команда // Грузия Online, 26 октября 2009. [Доступ 20/01/2012]. Кара-Мурза С., Телегин С., Александров А., Мурашкин М. Экспорт революции. Саакашвили, Ющенко… Москва: Алгоритм, 2005.

[2] Крылов А. Режим Саакашвили: диктатура вместо демократии // Оранжевые сети. От Белграда до Бишкека. Ответственный редактор Н. Нарочницкая. Санкт-Петербург: Алитейя, 2008. Cooley A., Mitchell L. Georgia: The Interconnections between Democracy and Security // Caucasus Analytical Digest, № 17, May 21, 2010. Епифанцев А. Реформы в Грузии // Агентство Политических Новостей [сайт], 18 января 2011. Fighting Corruption in Public Services: Chronicling Georgia's Reforms. Washington D. C.: The World Bank, 2011. Папава В. Экономические аспекты «Революции роз» в Грузии: предпосылки, факты, ожидания // Центральная Азия и Южный Кавказ. Насущные проблемы – 2004. Под ред. Б. Румера. Алматы: ТОО «East Point», 2004. Папава В., Токмазишвили М. Фундамент некроэкономики и развитие деловой активности в постреволюционной Грузии // Кавказ и глобализация, Том 1 (4), 2007. Papava V. Georgia’s Economy: Post-Revolutionary Development and Post-War Difficulties // Central Asian Survey. V. 28. № 2, 2009. Папава В. «Розовые» ошибки МВФ и Всемирного банка в Грузии // Вопросы экономики, № 3, 2009. Papava V. Post-war Economy of Georgia: New Challenges and Old Mistakes // Georgia 2009. Post-War Challenges & Perspectives. Tbilisi: Independent Experts' Club, 2010. Папава В. Экономические успехи постреволюционной Грузии: реальность и мифы // Вестник института Кеннана в России, № 19, весна 2011.

[3] Буракова Л.А. Почему у Грузии получилось? М.: ООО «Юнайтед Пресс», 2011.

[4] Станевский Ф.И. Грузинские реформы и слон в кунсткамере // Новое Восточное Обозрение. Открытый дискуссионный журнал, 6 июля 2011. Его же Грузинские реформы и либеральная логика Бураковой // НовВО, 17 июля 2011. Мендкович Н.А. Почему у Грузии не получилось? Части 1-4 // Новое восточное обозрение. Открытый дискуссионный журнал, 10-27 октября 2011.

[5] Е. Ясин в предисловии к книге Бураковой назвал эту работу «благой вестью» // Буракова Л. А. Почему у Грузии получилось? С. 6.

[6] Намазалиев М. Рост экономики начинается с дебюрократизации // Вечерний Бишкек, 21 ноября 2011.

[7] Васадзе Г. Миша и его команда // Грузия Online, 26 октября 2009. [Доступ 20/01/2012]. Часть 1, с. 10.

[8] Буракова Л.А. Почему у Грузии получилось? С. 49-50.

[9] МВД в течение 2004 г. возглавляли: Георгий Барамидзе – по специальности химик, Ираклий Окруашвили – гражданский юрист, Иване Мирабешвили – физик. Министерство обороны: Давид Тевзаде – член правительства Шеварднадзе, упомянутые выше Георгий Барамидзе и Ираклий Окруашвили, а также Гела Бежуашвили – дипломат.

[10] Буракова Л.А. Почему у Грузии получилось? С. 67.

[11] Регнум, 23 марта 2005. Кавказский Узел, 26 марта 2005.

[12] Буракова Л.А. Почему у Грузии получилось? С. 179.

[13] Там же, с. 189.

[14] Там же, с. 52.

[15] См.: Подорожанский М. Как я получил грузинские права // Авторевю, № 21 (461), 2010.

[16] Буракова Л.А. Почему у Грузии получилось? С. 21.

[17] Данные Национального статистического управления Грузии, интернет-ресурс, 2012 г. [Доступ 20/01/2012.] Статистические данные частично воспроизводятся в Мендкович Н. А. Почему у Грузии не получилось? Часть 1 // Новое восточное обозрение, 10 октября 2011.

[18] Сообщение министра экономического развития Грузии Гиорги Арвеладзе // Регион-плюс, 25 апреля 2007.

[19] Цит. по: Буракова Л.А. Почему у Грузии получилось? С. 34.

[20] Fighting Corruption in Public Services. P. 38, 55, 59, 67; Епифанцев А. Реформы в Грузии // АПН, 18 января 2011.

[21] Ср. заявление премьер-министра Грузии Н. Гилаури // Новости-Грузия, 27 июня 2011.

[22] Национальное статистическое управления Грузии, интернет-ресурс, 2012 г.. [Доступ 20/01/2012]; Национальный Банк Грузии, интернет-ресурс, 2012 г. [Доступ 20/01/2012]; Georgia: Joint Bank-Fund Debt Sustainability Analysis // WB and IMF, 2006. Table 1b. Georgian Economic Trends Quarterly Review by European Policy and Legal Advice Centre, 2002. № 3, 2002. P. 5.

[23] Данные Международного Валютного Фонда, [Доступ 20/01/2012].

[24] См., например, сравнительный анализ динамики качества питания в странах региона (Мендкович Н. А. Почему у Грузии не получилось? Часть 4 // Новое восточное обозрение, 27 октября 2011).

[25] Georgia: Sixth Review Under the Stand-By Arrangement. IMF Country Report No. 10/219. July, 2010. P. 36.

[26] Подробнее о реформе энергетической отрасли см.: Буракова Л.А. Почему у Грузии получилось? С. 90-116.

[27] Крылов А. Режим Саакашвили: диктатура вместо демократии. С. 128.

[28] Национальные обзоры жилищного сектора: Грузия. Женева-Нью-Йорк: ООН, 2007. С. 58.

[29] В 2005-2008 гг. действительно отмечен скачкообразный рост импорта (Буракова Л.А. Почему у Грузии получилось? С. 230).

[30] Кукуладзе З. Экономику Грузии спасла война // Бизнес-Грузия, 18 ноября 2009. Ср.: Буракова Л.А. Почему у Грузии получилось? С. 198.

[31] Black Sea News, 27 сентября 2011. Ср.: Corso M. Georgia: Riding the Road to Export Riches in a Used SUV // Eurasianet, June 30, 2011.

[32] Здесь и далее данные о внешнеторговом обороте Национального статистического управления Грузии, интернет-ресурс, 2012 г. [Доступ 20/01/2012.] В категорию экспорта включены товарные группы с кодами 8702-8708.

[33] Ср.: Иремашвили Л. Эволюция товарооборота // Бизнес-Грузия, 26 июля 2011.

[34] Буракова Л. А. Почему у Грузии получилось? С. 90.

[35] Papava V. Economic Transformation and the Impacts of the Global Financial Crisis in the Southern Caucasus // Non-Traditional Security Threats and Regional Cooperation in the Southern Caucasus. Ed. Aydin M. Amsterdam: IOS Press, 2011. P. 24.

[36] Бизнес-Грузия, 28 июля 2010.

[37] Georgia Daily, April 14, 2011.

[38] Вдовенкова В. «Грузия на грани дефолта» // Взгляд, 31 марта 2010. См. также: Бизнес-Грузия, 20 октября 2009.

[39] Буракова Л.А. Почему у Грузии получилось? С. 192-195.

[40] См. там же, с. 155-160.

[41] Georgian National Study. International Republican Institute (IRI), Baltic Surveys Ltd. / The Gallup Organization, The Institute of Polling And Marketing with funding from the United States Agency for International Development. April 26 – May 4, 2011. Public attitudes in Georgia. National Democratic Institute (NDI), March 2011.

[42] См. подробнее: Лунеев В.В. Преступность XX века: мировые, региональные и российские тенденции. Изд. 2-е, перераб. и доп. М.: Волтерс Клувер, 2005. С. 261-262.

[43] Буракова Л.А. Почему у Грузии получилось? С. 73-76.

[44] Официальная статистика с сайтов UNODC и Edutube. [Доступ 20/01/2012.]

[45] Данные Национального статистического управления Грузии, интернет-ресурс, 2012 г. [Доступ 20/01/2012.] Статистические данные частично воспроизводятся в Мендкович Н. А. Почему у Грузии не получилось? Часть 2 // Новое восточное обозрение, 17 октября 2011.

[46] Crime and Security Survey 2011. [Tbilisi:] Ministry of Justice of Georgia, 2011. P. 2.

[47] См.: van Dijk J., Chanturi T. Georgian Crime Trends in an International Perspective: a secondary analysis of the 2010/2011 Crime and Security Surveys in Georgia. Tbilisi, 2011. P. 6. Данное исследование опубликовано на сайте минюста как комментарий к докладу «Crime and Security Survey 2011», процитированному ранее.

[48] См. данные о России: Кудрявцев В.Н. Современные проблемы борьбы с преступностью в России // Вестник Академии Наук, Том 69, № 9, 1999. С. 791.

[49] На это косвенно указывает снижение доли слаболатентных тяжких преступлений в структуре регистрируемой преступности с 59% в 2003 г. до 24% в 2007 г. Данные Национального статистического управления Грузии, интернет-ресурс, 2012 г. [Доступ 20/01/2012.]

[50] В истории российской криминальной статистике подобные периоды обычно продолжаются 1–2 года. Ср.: Лунеев В.В. Преступность XX века. С. 289-292; Гаврилов Б.Я. Способна ли российская статистика о преступности стать реальной? // Государство и право, № 1, 2001. С. 47-62.

[51] В российском уголовном праве подобная практика запрещена (ст. 304 УК РФ). Контроль над процессом получения взятки допустим только в случае, если она является реализацией ранее заключенной без участия полиции договоренности.

[52] Например: «Наиболее серьёзным достижением грузинских властей за последнее время стала упорная и успешная борьба с коррупцией. Об этом заявил премьер-министр страны Николай Гилаури на прошедшем вчера в гостинице «Тбилиси-Мариотт» австро-грузинском брифинге» (Сакартвело: новости Грузии, 25 июня 2010).

[53] Ср.: «Полиция в Грузии не берет взяток. Не в принципе, а вообще…» (Латынина Ю. Беспощадная модель свободного государства // Новая Газета, № 3, 2008).

[54] Напр.: Сакартвело, 13 ноября, 15 ноября 2011.

[55] Федорей И. Каждый десятый грузин – наркоман // Фонд «Город без наркотиков» (Москва), 2010.

[56] Буракова Л.А. Почему у Грузии получилось? С. 73.

[57] Формулировка вопроса в исследовании 2004-2005 гг.: «Сталкивались ли вы с предложением дать взятку государственному или муниципальному служащему в течение 2004/2005 года?» (Fear of Crime, Fraud, Corruption & Policing. P. 22). Исследования 2006-2010 гг.: «Были ли вы за последние 12 месяцев в ситуации, когда были должны дать взятку за получение услуг?» (Georgian National Study. International Republican Institute (IRI), Baltic Surveys Ltd. / The Gallup Organization. October 27 – November 11, 2011. P. 9).

[58] В России соответствующий показатель за 2011 г. ниже 80%. Формулировка вопроса в анкете Фонда «Общественное мнение»: «Сталкивались ли вы лично за последние год-два с тем, что какой-нибудь госслужащий (должностное лицо) просил или ожидал от вас неофициальную плату, услугу за свою работу?» (Доминанты, № 18-19, 12 мая 2011, с. 33). Впрочем, при международных сопоставлениях этот показатель слабо информативен. В государствах Закавказья, например, в Армении, уровень коррупции также низок (около 10% - Data Collection: Corruption in Georgia. Caucasus Resource Research Centers, March 2012. P. 6), хотя сложная коррупционная ситуация в них общеизвестна. Можно предположить, что из-за специфики кавказской «коррупционной культуры» сообщения о случаях дачи взяток не подходят под стандартные формулировки опроса или же нейтрально оцениваются респондентами.

[59] Кухианидзе А.В. Коррупция и преступность в Грузии после «Розовой» революции // Современные разновидности российской и мировой преступности: состояние, тенденции, возможности и перспективы противодействия. Сборник научных трудов под ред. Н.А. Лопашенко. Саратов: Саратовский Центр по исследованию проблем организованной преступности и коррупции, Сателлит, 2005.

[60] Kupatadze A. ‘Transitions after Transitions’: Colored Revolutions and Organized Crime in Georgia, Ukraine and Kyrgyzstan. A Thesis Submitted for the Degree of PhD at the University of St. Andrews. St Andrews: School of International Relations, University of St Andrews, 2010. P. 113.

[61] Уровень коррупции в Тбилиси в 2000 г. оценивался в 17% против менее 4% в 2005 г. (Fear of Crime, Fraud, Corruption & Policing. P. 22). В 2003 г. уровень коррупции в Грузии, по данным центра GORBI, доходил до 35% (Data Collection: Corruption in Georgia. P. 74).

[62] Ср. Буракова Л.А. Почему у Грузии получилось? С. 21.

[63] Kupatadze A. ‘Transitions after Transitions’. P. 171-173.

[64] Александров Д. Окруашвили получил срок // Взгляд, 28 марта 2008.

[65] «По имеющейся информации, семья Ираклия Кодуа владеет целым рядом бизнес-активов. В их числе авикомпания "Sky Georgia" (ранее - "Грузинские Национальные Авиалинии"), столичная гостиница и казино "Сакартвело", бизнес-центр "Пиримзе", бывшее здание издательства "Самшобло", торговый центр "Лило Сити", а также ряд других объектов недвижимости. Бизнес-интересы семьи Ираклия Кодуа представляют его мать - Лаура Гачава, а также его младшие братья - Давид и Георгий Кодуа. По оценкам экспертов, общий капитал семьи Ираклия Кодуа оценивается в сумму около USD 100.000.000» (NRegion, 27 января 2010).

[66] Наскидашвили Н. Наркотическая республика Грузия // Россия – Грузия: экспертный диалог, 6 июля 2010.

[67] Гелашвили С. Вано Мерабишвили арестовывает своих приближенных // Новости.ге, 22 июня 2010.

[68] Апсны, 30 марта 2012. Регнум, 31 марта 2012.

[69] Papava V. Georgia’s Economy. P. 202-203, 204-205.

[70] Kupatadze A. ‘Transitions after Transitions’. P. 167-170.