обсуждаем только механизмы двух состояний :)

Правильно ли я понимаю, что эмоции – это стили поведения, реагирования. То есть эмоция это физиологическое состояние (например комплекс: соотношение концентрации нейромедиаторов, мышечного тонуса, активности сердечно-сосудистой системы и тд). То есть эмоция ощущается как состояние. И часто отношение к ней имено таково. Однако именно это состояние и есть определяющее и направляющее конакретный тип поведения.

То есть предположим, я поставил себе выполнить некую задачу вчера. Но сегодня, когда я о ней думаю эта задача оценивается исходя из комплекса текущих условий. И ей присваивается «рекомендуемый» стиль реагирования. Игнорирование (лень), страх (избегание), мотивация (влечение).

Если это верно, то какова логика присваивания конкртеного стиля реагирования. Предположу что это в самом базовом обобщении будут:

- угроза (плохо)
- удовольствие (хорошо)

Оба влияют на выживаемость. Угроза понятно. Удовольствие же как будто подтверждает качество выживаемости, своего рода «доказательство» твоей правоты. Разумеется условное, так как мы научились добывать его искусственно, вне поведения, обеспечивающего выживание.

>>эмоции – это стили поведения, реагирования. ... То есть эмоция ощущается как состояние.

Пока мы не осознаем текущий стиль поведения, он еще не переживается как эмоция (даже боль не переживается).

>>именно это состояние и есть определяющее и направляющее конкретный тип поведения.

Это не всегда так потому, что есть произвольность сознания. Мы может что-то делать вопреки текущему базовому стилю поведения.

>>задача оценивается исходя из комплекса текущих условий 

Задача (нерешенная проблема) - атрибут осознания. Сначала да, она оценивается по текущей базовой значимости и связанной с образом признаков проблемы значимостями. Например, это - страх перед прыжком на веревке. Но осознано мы способны произвольно сменить значимость на ту, которая сулит достижение цели (или ту, которая будет в случае отказа от действий). И пересилившее оказывается решающем в дальнейших действиях: мы может прыгнуть, преодолев волевым усилием страх, а может не прыгнуть и получить презрение более смелых товарищей, если наш комфорт для нас окажется важнее.

>>Пока мы не осознаем текущий стиль поведения, он еще не переживается как эмоция

Не совсем понимаю это. Имеется ввиду что осознавая стиль поведения мы выделяем его как абстракцию под названием «эмоция»?

>>Это не всегда так потому, что есть произвольность сознания. Мы может что-то делать вопреки текущему базовому стилю поведения.

То есть стили включаются вне произвольности? Механизмы произвольности нужны чтобы как раз и стоять над стилями? То есть оценивать их, менять на другие в результате обдумывания и переоценки смысла ситуации. Насколько я понимаю произвольность нужна для прерывания текущего контекста восприятия и она же запускает другой стиль поведения – созерцательно-аналитический через который и удается пересмотреть эффективность поведения. И в итоге переключиться на более желательное с учетом факторов новизны. Которые и вызвали включение произвольности.

>>Но осознано мы способны произвольно сменить значимость на ту, которая сулит достижение цели

Смысл этого, как мне кажется, ясен для меня. Но это вызывает вопросы насколько подконтрольно сознанию такая смена значимости. Ведь я же не смогу просто произвольно поменять значимость на любую. Такая смена будет опираться на лучшую значимость для данных условий исходя из накопленных оценок значимостей для сходных условий? То есть идет своего рода конкуренция по вероятности и силе среди этих оценок. И если я по дурости решу менять на абсолютно произвольную оценку вопреки "рекомендованной" системой значимости то это вызовет едва уловимый или же явный негатив, пытающийся заблокировать поведение?

Ps Спасибо за ответы. Пытаюсь усовершенствовать свою модель понимания.

>>осознавая стиль поведения мы выделяем его как абстракцию под названием «эмоция»?

Мы обычно не заморачиваемся те, что обозначаем переживание какой-то абстракцией, выделяя ее для осознания. Но мы можем обратить внимание на базовую значимость (голод, боль, страх, злость, половую реакцию и т.п.) и ее силу и тогда субъективно возникает то, что называем как эмоция и это может проявляться или быть скрыто от других так, что внешне мы можем быть эмоциональны или беспристрастны.

>>То есть стили включаются вне произвольности?

Базовые стили и более частные их проявления - древний механизм и они работают даже если мы в бессознанке или отвлекаемся на что-то. Но произвольно можно научиться им противодействовать самыми разными способами, плоть до того, что замечать их ранние признаки и опережать их, включая программу поведения, способную перекрыть по значимости базовую значимость. Например, в состоянии страха мы можем вспомнить и ярко вообразить эпизод фанатически яростного сопротивления и перекрыть им страх.

>>Механизмы произвольности нужны чтобы как раз и стоять над стилями?

Далеко не всегда, а только в случае новых условий в привычных ситуациях. Если привычное совершается уверенно правильно, то оно не нуждается в волевом препятствовании.

>>произвольность нужна для прерывания текущего контекста восприятия и она же запускает другой стиль поведения – созерцательно-аналитический

Это делает не волевое усилие, а происходит на довольно низком уровне сознания - отслеживающем актуальное в событиях тогда, когда прогноз происходящего в новых обстоятельствах не дает уже имеющегося приемлемого варианта и возникает нерешительность и необходимость осмыслить и найти решение. Здесь нет необходимости проявлять силу воли для преодоления привычного, итак возникает ступор. Опыт подсказывает, что если лужа слишком большая, то ее просто так не перепрыгнуть и мы в нерешительности останавливаемся. Потом прикидываем, что она неглубокая и идем через нее на каблуках. Вот это решение уже требует некоторого волевого усилия, чтобы не пойти шлепать привычно, а идти осторожно.

>>Ведь я же не смогу просто произвольно поменять значимость на любую. 

Нет, конечно. Чтобы сменить значимость на новую, нужно найти в прогнозах или предположительном решении то, что сулит в результате более желаемое, а прогнозируемые неудачи не привнесут негатива и неуверенности. Важно то, что при осознании мы можем распространить внимание на далекие от данного объекта вещи в том числе и в будущее и сопоставляет не только то, что уже на вижу (рефлекторный уровень), а и то, что мы дополнительно получили от внимательного поиска.

Ага, то есть вначале проявляется значимость, которая в зависимости от контекста и запустит определённый стиль реагирования (эмоцию). Исходя из примеров значимостей (голод, боль, страх, злость, половую реакцию и т.п.) насколько это понятие является эквивалентом понятия «потребности»?

Низкий уровень сознания, в котором осуществляется поиск приемлемого варианта (при нерешительности) означает нечто вроде переключение внимания по различным признакам и способам когнитивной обработки этих признаков дабы выявить решение эвристически? Думаю не очень понятно выразился. Мой вопрос о том, насколько пассивен это процесс и насколько в него не вмешивается сознание?

Навык противодействия стилям реагирования очень интересная тема. И в самом общем случае чтобы его осуществить мне потребуется распознать признаки нежелательного стиля (надвигающегося или в котором я уже оказался), другими словами осознать себя в нем. Это осознание должно иметь оценку-понимание нежелательности этого способа реагирования для текущих условий. В некоторых случаях этого может быть достаточно чтобы уже прервать процесс вхождения в стиль. Но что если этого недостаточно? То есть в таком случае, мне как раз и необходимо «найти в прогнозах или предположительном решении то, что сулит в результате более желаемое, а прогнозируемые неудачи не привнесут негатива и неуверенности».

Если я правильно понял произвольность может применяться чтобы преодолевать как стили реагирования (эмоции), так и старые оценки значимости или способы поведения. Но не очень понимаю разницу между ними. Можно где то прочитать чем они отличаются и в каких случаях происходит тот и тот вариант?

Я для себя так понимаю ситуацию с «произвольностью выбора»:

Допустим идешь ты с друганами по мосту и вдруг видишь, какие то перцы прыгают с него на веревке. Друганы загорелись и тут же присоединились. А ты панически боишься высоты, никогда ничего подобного не делал – и под каким то предлогом отмазался. Прокатило – никто ничего не возразил.

Через некоторое время тот же мост, те же друганы, та же тарзанка – и девчонка в вашей компании, к которой ты сильно неравнодушен и только строишь планы как к ней подкатить. Пацаны на веревку – девчонка вопросительно на тебя – а ты чего же? И вот тут настает этот самый момент выбора между паническим страхом и запредельной значимостью, чтобы не облажаться в глазах подруги. Когда с трясущимися коленками, в диком ужасе прыгаешь в промежуточном состоянии между трусостью и отчаянием. Но это не выбор между существующими стилями поведения, ведь ничего подобного ты ранее не делал – это предельная значимость твоей новой модели Я, где ты с девчонкой, разогретая адреналином.

А потом сам факт, что вот взял и сиганул, а до этого даже и помыслить такого о себе не мог – так поразит и озадачит, что возникнет не менее жгучий интерес попробовать еще, тем более, что окажется, сам процесс вовсе не такой жуткий как рисовалось ранее, а просто «страшно, но терпимо». Это уже рефлекс привлечения внимания на новизну ситуации + рефлекс исследовать совершенно новую для себя область. Второй раз прыгнуть будет проще, но не в том смысле, что будет менее страшно, может даже наоборот – страшнее, потому как вместо неадекватных представлений будет уже некоторый личный опыт преодоления, рассказы продвинутых прыгунов кто чего сломал покалечил – будешь точно знать чего и где бояться. Но так же будет и выбор: зассать и облажаться в глазах подруги или переключиться но новую, проверенную с положительным результатом модель поведения. Легче как раз потому, что появится реальный, осмысленный выбор между моделями. А в первый раз был просто «прыжок за красные флажки» в стиле «гори они все…» в надежде что получится.

Первый шаг в совершенно для себя новое лучше делать через страх, не пытаясь его нивелировать психотропами или психотехниками. Эффект будет мощнее: автоматом появится мощный рефлекс новизны ситуации помноженный на не менее мощный исследовательский. Так мозги заточены эволюцией: если что то новое неожиданно дало положительный результат немедленно его исследовать с максимальной тщательностью, чтобы отжать еще больше. А если наширяться/нагипнотиться – будет неадекватная модель: «да фигня это, подумаешь!» И соответственно никаких серьезных изменений во внутреннем мире личности, потому как не было исследования и коррекции представлений. Сознание будет ориентироваться на неадекват и однажды это кончится трагически, когда действительно опасный прыжок будет сделан так же «на дурака».

То есть изначально в критической ситуации если нет опыта то и выбора нет – никаких переключений между моделями не происходит и единственный способ получить опыт – «шагнуть на дурака». Если при этом был мощный эмоциональный фон (страх) – при положительном результате включится доминанта исследования новой реальности, при отрицательном жесткий блок никогда так больше не делать. А в следующий раз в аналогичной ситуации уже отработает стандартная цепочка оценки ситуации + выбор подходящей модели.

Думаю, такой механизм возник так же как и осознание – очередной «обработчик ошибок». У кого то «если ошибка - выход из процедуры (ступор)» у кого то « - перейти на инструкцию…». Так развилась способность придавать высокую значимость прогностическим моделям – настолько высокую, что позволяло энергию древней эмоции страха, по умолчанию отрабатываемой как ступор/бегство/яростная драка использовать в качестве катализатора принятия решения в ситуации с нулевым опытом.

Возможно, такая способность, возникла на базе стадного инстинкта и периода доверчивого обучения. Когда детеныш уже в первый год своей жизни мигрирует со стадом, единственное что его может заставить совершать такой длительный и опасный путь, где множество раз приходится действовать вопреки личному опыту и его текущей базы значимостей – вышеназванные инстинкты. А в случае удачного перехода он уже получит личный опыт, который своей значимостью заменит «материнский рефлекс». У не стадных животных критерием развития волевого навыка служит только период доверчивого обучения. В любом случае обязателен внешний, навязанный стимул для начального толчка, что допускает предположить и о критическом периоде формирования такого рефлекса. То есть случись пара дождливых лет, когда стадо не будет мигрировать и детенышам не получится приобрести положительный опыт преодоления – у них будет меньше шансов заставить себя перейти реку с крокодилами в период миграции.

Для большей эффективности применения волевых усилий нужно учитывать наличие/отсутствие положительного личного опыта в похожих ситуациях. Если он есть – нужно его вспомнить, представить возможные гешефты, прикинуть их важность – если они превысят текущую значимость «ничего не менять» - автоматом возникнет стремление изменить ситуацию. Если же опыта нет – тогда лучше действовать иначе: представить во всех «ужасающих подробностях» последствия «ничего не делания», то есть здесь эффективнее акцентироваться на возможном негативе от нерешительности. Это будет проще - потому что страх доминирует и не позволяет достаточно ярко вообразить положительную модель, зато легко можно используя энергию страха вообразить негатив. Как вариант: можно воспользоваться «внешним стимулом» - включить доверчивое обучение, просто «поверив» инструктору.

Как я понимаю: волевое усилие – это не привычное нам физическое усилие, а результат оценки значимостей. Стремление действовать «через не хочу» возникает автоматически, управлять его силой и включением/выключением «напрямую» мы не можем. Но можно перемещая фокус внимания по воспоминаниям, используя воображение направлять обработку оценки так, чтобы возникла необходимая «решительность». Эти метания мыслей и воспринимаются как «волевое усилие».

>>Исходя из примеров значимостей (голод, боль, страх, злость, половую реакцию и т.п.) насколько это понятие является эквивалентом понятия «потребности»?

Значимость проистекают из системы регуляции гомеостаза, что и есть база всех потребностей. Но значимость != потребности, а лишь сигнал о необходимости вернуть норму.

>>Низкий уровень сознания, в котором осуществляется поиск приемлемого варианта (при нерешительности) означает нечто вроде переключение внимания по различным признакам и способам когнитивной обработки этих признаков дабы выявить решение эвристически? ... насколько пассивен это процесс и насколько в него не вмешивается сознание?

Если приемлемый вариант уже есть, то да, на уровне отслеживания сознанием он просто подставляется (поведение ветвится более верным вариантом), а если нет или это недостаточно уверенно, то уровень внимания переходит на более высокий уровень функциональности и поведение может быть остановлено для более затратного поиска: схема. Во время поиска может быть сформирована доминанта нерешенной проблемы, которая, уже даже и без непосредственного участия сознания, за счет имеющихся мыслительных автоматизмов и появления новых образов восприятии, которые на эти автоматизмы могут влиять, возникают решения, актуальный итог которых может быть озарением уже в сознании. Но эта же доминанта заставляет осознавать проблему снова и снова в моменты, когда не мешает что-то более актуальное.

>>Если я правильно понял произвольность может применяться чтобы преодолевать как стили реагирования (эмоции), так и старые оценки значимости или способы поведения. Но не очень понимаю разницу между ними.

Главное в произвольности - не преодолении стилей и любых других контекстов, а преодоление того в контексте существующих условий, что опыт уже пометил как кончающееся негативно. Т.е. соразмеряется конкретика варианта действия в данных условиях, а любое осознание говорит о том, что в этих условиях присутствует значимая новизна, т.е. то, что сигнализирует о возможности неудачи даже очень привычного. Если ребенок привык говорить фамильярно с родителями, а потом папаша треснул его за то, что он так же сказал починаемому ему человеку, то в следующий раз ребенок прикусит язык, готовый что-то выдать другому чужаку.

Когда с трясущимися коленками, в диком ужасе прыгаешь в промежуточном состоянии между трусостью и отчаянием. Но это не выбор между существующими стилями поведения, ведь ничего подобного ты ранее не делал – это предельная значимость твоей новой модели Я, где ты с девчонкой, разогретая адреналином.

Подстановка существующего варианта как он есть - очень простая операция на уровне отслеживания сознания. На других уровнях, когда происходит сопоставление результатов разных вариантов, то в ходе выбора может возникать новый вариант - как результат обобщения из элементов ранее известных, в том числе за счет древних механизмов имитации, когда вообще варианты - не твои, но оцененные тобой по результативности.

Психотропы лучше не применять потому, что они вообще искажают норму адаптации и могут приводить к серьезным проблемам с тем, что было пережито с их участием. Насчет психотехник - вопрос более сложный, требующий конкретизации того, что именно и как применяется. Способ уменьшить парализующий страх, который вообще препятствует действию, очевидно приводящее на примере других к желаемому, все же какой-то может потребоваться. На сцене, например, очень многие даже опытные артисты испытывают первоначальный страх перед публикой, но выйдя и начав исполнять свою роль совершенно выходят их контекста страха в первые же действия.

То, что сильное переживание лучше все закрепляет - верно. И, например, учить слова нужно в острых моментах коммуникации с носителями, но не слишком, чтобы навык не затенялся сопутствующей значимостью. Тут нужен оптимум.

>>единственный способ получить опыт – «шагнуть на дурака»

Вот еще раз напомню про чужой опыт и имитацию.

Мне не понятно, как могут происходить какие то обобщения, сопоставления и прочая обработка вариантов если доминирует паническое состояние. Оно ведь просто задавит все прочие активности. Или ты имеешь в виду, что когда возникла паника - значит обработка уже прошла и единственный вариант, который нашелся - древний рефлекс "дерись/беги". А после этого может чуть измениться контекст - заново пройдет сканирование вариантов - будет найден какой то другой, что проявится как "стоп! зачем бежать? можно..." Потом опять смена контекста - сканирование - снова ничего кроме рефлекса не определилось - паника. Смена контекста... и т. д. А мы это воспринимаем как в стробоскопе - только короткие вспышки осознания и возникает иллюзия, что мы осознанно перебираем варианты "бежать/не бежать".

Если это так, то наверное стоит особо подчеркнуть, что в критических ситуациях сканирование и поиск решения происходит многократно, что ощущается как "мучительный выбор". Может это специально возникло (многократно перепроверять принятое решение ввиду особой важности ситуации), может это результат конкуренции примерно одинаковых по значимости решений? А то у тебя только простые примеры с лужами без драматургии :)

Тут опять же стоит уточнить: анализ чужого опыта, подражание и прочая аналитика/расчеты могут происходить параллельно и независимо от текущего состояния или тут имеет место мультирежим? То есть когда животное панически спасается бегством происходит ли у него в мозгах параллельное осмысливание ситуации с поиском решения или все опускается на самый низший рефлекторный уровень реакций пока не сменится контекст? Как я сейчас понимаю - все тупо клинит до рефлексов. А значит никаких поисков и решений быть не может - не тот уровень. Но как же тогда возникают метания "да/нет/да/нет"? Когда вот уже готовы сорваться в бегство - стоп - опять вроде дернулся - нет, постой... Что заставляет отменять уже вроде как принятое решение?