Гигиена против троллей

Есть технические способы закрыться от троллей. Скажем, не появляться на площадках с открытой обратной связью. Альфред Кох, например, прекрасно понимая, какой аппетит он возбуждает у инициативников, ведет блог на Slon.ru в формате «Без комментариев». В давешней своей колонке про Гайдара он даже специально объяснил, почему: «Я против комментов потому, что на один дельный и толковый коммент выходит девять комментов такого говна, такой человеческой изнанки и гнусности, что я потом очень долго опять восстанавливаю в себе веру в человечество. <…> Таким образом, я против комментов из гигиенических, эгоистических (можно сказать и так) соображений». А вот и потому.

УЮТ УМА

Я вот уже более 12 лет состою в некоем уютном виртуальном сообществе. Один из сообщников, являясь довольно высоким специалистом в крупной искалке, специально закрыл эту нашу тусовку от поисковых машин. Чужой попасть в дискуссию принципиально не может, кроме как по прямой ссылке, данной кем-то из своих. Пиша что-либо в это сообщество, можешь быть уверен почти на 100%, что прочтут только два десятка товарищей, проверенных и подобранных годами общения. Конечно, острые и даже неприятные споры бывают – но в кругу известных и предсказуемых собеседников. Красота. Ни троллей, ни спама, ни оголтелых инициативников. Большая редкость для интернет-общения.

Единственный недостаток обсуждений в этом месте – оно расслабляет. Бывает, теряешь бдительность и так же раскованно высказываешься где-нибудь на открытой площадке. И тогда может быть всякое. А нельзя открываться в открытых местах. Надо шифроваться. Либо выставляя взамен себя виртуального персонажа, либо фильтруя мысли и их выражение с учетом возможной встречной злобы. Если, конечно, ты – натура тонкая и ранимая.

ПЬЯНАЯ БЛОГЕРНЯ

Увы, не мой копирайт; выражение «пьяная блогерня» придумал мой товарищ Колибри из того самого закрытого сообщества. Это про врывающихся матросов.

Чем шире демократизация интернета, тем больше будет проблем с психогигиеной общения. Сейчас это уже реальная угроза для неопытных в виртуальном общении подростков, которые могут близко к сердцу принимать реакции агрессивных собеседников и получать серьезные психологические травмы, опасные для неокрепшего рассудка или даже для жизни. На психологически неустойчивых подростков могут охотиться специальные негодяи. Поэтому надо следить, где и как общаются дети, и не бывает ли у них от этого угнетенного состояния. Надо учить их не раскрываться. Хотя раскрыться в интернет-общении, учитывая его легкодоступность и моментальность, так просто, что обнаженность может приобретать черты зависимости и приводить к психологической уязвимости. До которой всегда найдутся охочие злодеи, ею питающиеся.

Но даже и искушенные в интернет-баталиях юзеры с многолетним опытом не все и не всегда получают удовольствие от общения с теми, кто получает удовольствие от излияния злобы по поводу и без.

Нейронная сеть скоммутированных рассудков – это хорошо, но связь каждого с каждым не является такой ж безусловной ценностью с моральной точки зрения. Примерно так же в искусстве правда жизни не может служить оправданием для гадости. От гадости лучше по возможности отгораживаться, даже если она правда жизни. Впрочем, это, конечно, на любителя.

Иначе говоря, всеобщая свободная коммутация симпатий и рассуждений открывает психический контур человека, в том числе, и для неприятных собеседников, которым в реальной жизни доступ в свой мозг обычно можно легко закрыть. Просто не общаясь с ними.

За тысячелетия социальной стратификации человек научился соотносить высказываемые суждения с обстановкой. Контекст и конситуация включают регистры и допуски, удерживая от брани или заставляя быть более скрытным, когда нужно. В сетевом общении соотнесенность обнаженности суждения с конситуацией почти отсутствует. Конситуация ведь не выражена или переменчива – зависит от того, кто в данный момент зашел и читает. А это – кто угодно. При этом чисто технически способ изложения суждений достаточно интимен: ты и компьютер. В результате обнаженность суждения зачастую абсолютно не совпадает с площадностью его предъявленности. В реальном мире это было бы невозможно.

Что, конечно, провоцирует нежелательный элемент. Стоит завести серьезное, а стало быть, порой, критическое обсуждение важных общественных или личных тем, как нередко тут же набегают инициативники-блюстители или просто недобрые активисты, получившие прозвание «троллей». И чем шире и значимее тема, тем выше риски. Учитывая все большее распространение интернет-доступа вниз к подошве социальной пирамиды, можно предсказать, что доля таких коммуникантов вместе с демократизацией авторства обязательно будет расти.

ФЕЙСКОНТРОЛЬ «ФЕЙСБУКА»

Счастливы экономисты или математики – к ним тролль не полезет: слишком сложно.

Иногда мне кажется, что воспеваемое очарование «Фейсбука» связано с тем, что принцип доступа к сообщениям построен на взаимной аккредитации. Своего рода виртуальный фейсконтроль, пусть и не очень строгий, но на статистическом массиве дающий неплохой отбор. Попасть в партию можно только по рекомендации члена партии. Это обеспечивает многослойную закрытость сообществ от совсем уж чуждого элемента. Что создает ауру довольно комфортного общения. По крайней мере, кажется, в «Фейсбуке» нет таких склок, как в ЖЖ или на форумах, где просмотр, а часто и комментирование доступно широкому кругу лиц, лично (или опосредовано) автором не аккредитованных.

Своячество «Фейсбука», кроме того, действует на людей еще и повышающее. Они аккредитуют и аккредитуются в желаемой для себя тусовке, мнение которой для них значимо. Поэтому и стараются выглядеть лучше, понтовей, о чем недавно не без ехидства  написал Роман Волобуев: «Судя по статусам в «Фейсбуке», все мои знакомые живут в самолетах, летящих из одного интересного места в другое. Адски много читают, по ночам пересматривают Годара и пьют шампанское по утрам. Мастерски что-то готовят и тут же с наслаждением съедают. Их жизнь полна парадоксов и счастливых случайностей...»

Иначе говоря, искусственная закрытость сообществ при технической свободе коммутаций способна улучшать людей. Пусть через понты – это все равно лучше, чем гоблинская непосредственность. Строго говоря, когда-то и весь Рунет был подобен сообществам «Фейсбука»: он был собранием интеллигентных людей, отобранных на входе. Просто по факту доступности интернета исключительно «белым воротничкам». Потом демократизировался. Кстати, если «Фейсбук» тоже демократизируются, и непересекающиеся ныне круги общения начнут пересекаться, если социальный низ начнет делать свои «албанские» набеги, то очарование «Фейсбука» тоже померкнет. Но у «Фейсбука» есть фейсконтроль аккредитации; возможно, убережется.

СТИЛИСТИЧЕСКАЯ ЭМИГРАЦИЯ

Но виртуальная среда шире «Фейсбука», а метод Альфреда Коха ко всем случаям не применишь: ведь это просто означало бы отшельничество. Сама идея коммутации каждого с каждым, вовлекая все более широкие слои общества (точнее, населения), делает технические способы отгородиться устаревающими и ненадежными. Не говоря уж о том, что наглухо законопаченное окно не пропускает не только вредные примеси, но и воздух. Ради защиты от плохого отклика убивается отклик вообще. В том числе интересный, развивающий мысль и мыслителя.

Есть другой способ. По странному, но и закономерному стечению обстоятельств, и у троллей, и у блюстителей почему-то неважно обстоят дела с русским языком. Например, часто случается, что державник-инициативник, бросающийся защищать Отечество в опасности, сам изъясняется словно трудовой мигрант из сферы ЖКХ – с тем же лексическим запасом и знанием грамматики. Это вещь парадоксальная, но еще, кажется, Тынянов говорил, что между Пушкиным и Бенкендорфом бóльшим патриотом всегда оказывался Бенкендорф. Впрочем, в случае с Бенкендорфом это наговор, потому что уж он-то был человеком образованным. Но метафора понятна.

И это счастливое обстоятельство – стилистическая упрощенность троллей как их типообразующий фактор – дает шанс закрыться не глухими заслонками, а все-таки пропускающими фильтрами, сформированными намеренно усложненным словоупотреблением, нагромождением придаточных предложений и вычурным использованием деепричастных оборотов в страдательном залоге.

Другое фильтрующее обстоятельство. Психоморальный статус отклика часто связан с размером сообщения. Короткие отклики часто негативны: «Автор бредит», «…несет чушь», «КГ/АМ» и т.п. Гадость статистически коррелирует с размером суждения. Видимо, потому, что более длинный текст требует работы ума, а в работе ума мораль и приличия используются чаще, чем в вегетативных рефлексах. Больше того, предполагаю, что и частотность мата в общем корпусе планетарного общения обратно пропорциональна средней длине сообщений. Соответственно, усложнение и укрупнение форматов обмена мнениями, теоретически, способны устанавливать, в том числе, и психогигиенический фильтры.

Раз уж легкость нейронной коммутации, будучи насаждена прогрессом, не обеспечивает настройки психологических цензов, и каналы открыты во всех направлениях, то нужный пропускающий уровень фильтрации может быть обеспечен искусственно. Сложностью. Должно же хоть что-то лежать на другой чаше весов против «албанщины» и «многабукаф».

Вот какие завихрения приходится придумывать, чтобы оправдать собственную неспособность изъясняться кратко и ясно.

Андрей Мирошниченко