Введение

Разработка эффективных методов помощи при заболеваниях и травмах центральной нервной системы – одна из самых насущных и вместе с тем сложных задач современной медицины. Учитывая существенное ухудшение качества жизни и высокий процент инвалидизации пациентов неврологического профиля, длительность и высокую стоимость их лечения и реабилитации, а также рост числа дегенеративных заболеваний ЦНС, обусловленный увеличением средней продолжительности жизни и другими факторами, можно с уверенностью прогнозировать дальнейшее возрастание организационной и финансовой нагрузки как на государственную систему здравоохранения, так и на общество в целом. Решение перечисленных проблем требует комплексного подхода, составляющей частью которого является разработка новых технологий лечения и реабилитации неврологических больных. Данный обзор посвящен одному из перспективных направлений современной биомедицинской науки – регенеративной неврологии, теоретическим основанием которой служит регенеративная нейробиология. Последняя представляет собой часть регенеративной биологии [28], быстро развивающейся области знаний, занимающейся исследованием закономерностей и механизмов регенерации, в том числе гомеостатической (обеспечивающей поддержание нормальной структуры и функциональной активности органов и тканей), адаптивной (обеспечивающей адекватные изменения структуры органов и тканей при тренировке, обучении или других изменениях в условиях их функционирования) и репаративной (обеспечивающей восстановление поврежденных органов и тканей).

Регенеративная нейробиология, исследующая механизмы регенерации нервной системы, на рубеже ХХ и ХХI столетий добилась больших успехов. Самым значительным результатом этого периода было открытие нейральных стволовых клеток (НСК), обеспечивающих гомеостатическую и адаптивную регенерацию нейронов в центральной нервной системе (ЦНС). Достижения регенеративной нейробиологии позволили приступить к разработке принципиально новых технологий лечения заболеваний и повреждений головного и спинного мозга, а также сетчатки и зрительного нерва, основанных на стимуляции процессов репаративной регенерации нейронов, создании условий, пермиссивных для регенерации нервных и глиальных клеток и роста нервных волокон, и на блокировании факторов, тормозящих перечисленные процессы.

^ Регенерация нейронов в ЦНС

Как и любая другая ткань, нервная ткань не может существовать и полноценно функционировать без постоянного обновления ее компонентов. В течение длительного времени, однако, считалось, что нервные клетки ЦНС представляют в этом отношении исключение. Мозг человека и других млекопитающих состоит из миллиардов нейронов, обменивающихся сигналами посредством колоссального числа каналов связи, таких как синапсы и плотные контакты. Сложная цитоархитектоника мозга - главная причина того, что на протяжении десятилетий общепринятым было представление о стабильности нейронных ансамблей и составляющих их нервных клеток в течение жизни. Это представление сформулировал еще Ramon y Cajal [31, 87] , авторитет которого обеспечил широкое распространение такой точки зрения. Способность мозга к обучению и частичному восстановлению функций после повреждения позже стали объяснять пластичностью синаптических связей, возможностью разрушения старых и установления новых связей между нервными клетками [31, 97]. Предпринимались попытки перейти от анализа компенсаторно-пластических изменений на уровне отдельной нервной клетки (согласно представлениям классической нейробиологии, в нервной системе нейрон является элементарной единицей морфологии, физиологии и патологии) к анализу указанных процессов на уровне популяции нервных клеток [9]. Дальнейшее развитие нейробиологии в значительной мере изменило эти представления.

Обновление пула нервных клеток в ЦНС млекопитающих было постулировано еще в 1912 году [12], но в то время не получило серьезного экспериментального подтверждения. Первые данные в пользу постнатального образования новых нейронов в мозге мышей, крыс и кошек были получены в средине прошлого столетия, когда эксперименты по включению ³Н-тимидина показали, что в гиппокампе этих животных присутствуют меченые клетки, морфологически подобные нейронам [13, 14, 76]. Эти данные долгое время воспринимались большинством специалистов скептически, тем более что полученные результаты допускали альтернативную интерпретацию, такую, например, как полиплоидизация синтезирующих ДНК клеток. Четкие доказательства того, что в ЦНС взрослых млекопитающих постоянно идет образование новых нервных клеток (нейроногенез или, согласно более распространенной в мировой литературе терминологии, нейрогенез (neurogenesis)), их встраивание в существующие нейронные сети и образование с их участием нейронных ансамблей de novo появились лишь на протяжении последних двадцати лет [31, 36].

Мощным толчком к ускорению исследований по нейрогенезу в ЦНС млекопитающих послужили опыты с представителями другого класса позвоночных - певчими птицами, показавшие, что с наступлением сезона спаривания в ядрах мозга, связанных с вокализацией и обучением пению, наблюдается увеличение количества нейронов, число которых затем вновь постепенно приходит к исходному уровню [84]. Принципиально вопрос о центральном нейрогенезе у млекопитающих и его важной роли в гомеостатической, адаптивной и репаративной регенерации был решен после обнаружения в двух так называемых герминативных зонах взрослого мозга, а именно в субвентрикулярной зоне (СВЗ) боковых желудочков и в субгранулярной зоне (СГЗ) зубчатой извилины гиппокампа, медленно размножающихся клеток-предшественниц (прогениторов) нейронов, которые фактически являются нейральными стволовыми клетками (НСК). Понятие НСК возникло на фоне успешных исследований в области гемопоэза, в которых было продемонстрировано, что все клетки крови образуются из небольшого числа одинаковых малодифференцированных и медленно делящихся гемопоэтических стволовых клеток (ГСК), популяция которых существует в особой тканевой нише в костном мозге и поддерживается за счет асимметричных митозов, в результате которых образуется одна ГСК, идентичная материнской, и вторая клетка, начинающая ускоренно пролиферировать, давая клон клеток, дифференцирующихся в один из типов клеток крови [8, 45]. Клетки-предшественницы нейронов, находящиеся в нишах СВЗ и СГЗ – это клетки, делящиеся сравнительно редко путем асимметричного митоза. Одна из дочерних клеток идентична материнской, а другая начинает мигрировать, в процессе миграции повторно делясь (обычным симметричным митозом), причем ее потомки прогрессивно дифференцируются. Следовательно, нейральные прогениторы герминативных зон мозга обладают главными свойствами стволовых клеток, а именно способностью к пролиферации, самообновлению и дифференцировке. Как будет показано ниже, нейральные прогениторы, вероятно, существуют и вне двух «классических» нейрогенных зон.

Настоящий обзор включает данные об НСК и других клетках-предшественницах нейронов в ЦНС млекопитающих, в том числе человека. Приводятся имеющиеся сведения об их фенотипе и физиологии, а также данные, свидетельствующие о принципиальной важности нейрогенеза для поддержания нормальной работы различных областей мозга и ЦНС в целом. Рассматриваются примеры участия нейральных прогениторов в адаптивной и репаративной регенерации. Наконец, подчеркивается перспективность терапевтического использования активации эндогенного нейрогенеза при заболеваниях и травмах мозга.

В связи с ограниченностью места в обзоре обсуждаются лишь механизмы регенерации ЦНС, обусловленные нейрогенезом. Вне обсуждения остались такой важный механизм как внутриклеточная регенерация [4], связанная с гипертрофией и, возможно, полиплоидизацией нейронов («регенерационная гипертрофия») [2], а также слияние клеток с образованием гетерокарионов [3].

^ Герминативные зоны ЦНС.

Как уже говорилось, в мозге человека и других млекопитающих существуют две компактные области расположения НСК (герминативные или нейрогенные зоны) – СВЗ и СГЗ. НСК в обеих структурах экспрессируют ряд астроглиальных маркеров, а в СВЗ имеют и морфологическое сходство с астроглией [20, 42]. Они являются переживающими во взрослом мозге остатками так называемой радиальной глии, которая, наряду с нейроэпителием, в эмбриогенезе служит источником образования всех нейронов, астроцитов и олигодендроцитов.

СВЗ и СГЗ представляют собой тканевые ниши, устроенные во многом сходным образом. Находящиеся в них НСК являются прямыми потомками фетальных астроцитобластов, и, также как последние, характеризуются наличием в цитоплазме специфических фибриллярных белков класса III – нестина, GFAP (glial fibrillary acidic protein, глиального фибриллярного кислого белка) и виментина [35], а также экспрессией ядерных факторов транскрипции Sox1, Sox2 и Musashi-1 [57, 90]. Микроокружение НСК в этих нишах включает внеклеточный матрикс и клеточные элементы, в том числе астроглию, эпендимальные клетки и эндотелий микрососудов и обеспечивает длительное, на протяжении всей или большей части жизни, существование пула стволовых клеток и определенный темп их пролиферации. В этом задействованы еще не полностью охарактеризованные регуляторные внутриклеточные каскады, в том числе Wnt-, Sonic Hedgehog- и Notch-зависимые, при участии фактора ингибирующего лейкемию (leukemia inhibiting factor), трансформирующего фактора альфа (transforming factor-alfa), фактора роста фибробластов 2 (FGF2) и нейротрофинов [67]. В недавней работе, выполненной на НСК крысы группой Остина Смита, показано, что в регуляции самообновления и дифференцировки нейральных прогениторов большая роль принадлежит аутокринным эффектам факторов транскрипции из группы BMPs (bone morphogenic proteins), подавляющим пролиферацию НСК, и FGF2, поддерживающему неактивные НСК в мультипотентном состоянии [94].

Предшественники нейронов, возникающие после деления НСК в СВЗ, сначала имеют фенотип Dlx2+ Mash1+, а затем начинают экспрессировать PSA-NCAM (polysialylated neural cell adhesion molecule) и DCX (doublecortin, даблкортин) и мигрируют в обонятельные луковицы, где дифференцируются в гранулярные ГАМК-эргические, дофаминэргические и смешанные интернейроны, а также в перигломерулярные интернейроны [32, 67, 102]. Поток прогениторов, особенно выраженный у животных с развитым обонятельным мозгом, например у грызунов, носит название рострального миграционного потока (РМП). У мыши расстояние, которое преодолевают мигрирующие клетки, равно приблизительно 5 мм, у приматов – 2 см и более. Интересно, что НСК в некотором количестве присутствуют и внутри РМП [40, 74].

Наличие РМП у человека до сих пор остается предметом дискуссии, главным образом в связи с понятным отсутствием экспериментальных данных и ограниченностью доступа к аутопсийному материалу [39, 102]. Хотя большинство исследователей считают, что он существует, другие полагают, что имеющиеся данные скорее свидетельствуют в пользу продолжения нейрогенной зоны в ростральном направлении. Но в отношении того, что в обонятельной луковице взрослого человека до глубокой старости происходит обновление нейронов, существует консенсус.

Локализованные в СВЗ НСК в процессе миграции и в обонятельной луковице дифференцируются в интернейроны, астроциты, олигодендроциты и, возможно, в NG2-положительные клетки, которые будут подробнее описаны ниже [40, 75]. Нейрогенез проходит в несколько этапов [32, 67, 102]. Образовавшаяся после асимметричного деления НСК нейропрогениторная клетка начинает быстро делиться c образованием нейробластов, экспрессирующих PSA-NCAM и DCX, выстраивающихся в цепочки и мигрирующих тангенциально в направлении обонятельной луковицы. Достигнув обонятельной луковицы, нейробласты покидают цепочки и мигрируют радиально к месту конечного назначения. Стволовые клетки, локализованные в различных частях СВЗ, и резидентные НСК РМП дифференцируются в строго определенные различные типы гранулярных интернейронов. Трансплантация НСК в пределах СВЗ показывает, что направление нейрогенной дифференцировки определяется местом происхождения клетки, т.е. популяция НСК в этом смысле неоднородна. Трансплантация НСК из СВЗ в другие структуры мозга как правило приводит к подавлению нейрогенной дифференцировки в пользу образования астроцитов и олигодендроцитов. Однако при пересадке в мозжечок на ранних стадиях постнатального развития НСК из СВЗ дифференцируются как в глиальные, так и в нервные клетки, что, возможно, связано с тем, что в мозжечке в это время идет активный нейрогенез и, следовательно, наличествуют благоприятные для нейрогенеза условия. То, что судьба предшественников, образующихся в ЦНС при асимметричном делении стволовых клеток, в очень большой степени зависит от сигналов, получаемых ими от микроокружения, подтверждается и тем, что НСК, трансплантированные в СВЗ из второй герминативной зоны мозга, СГЗ, ведут себя как нейральные прогениторы первой, перемещаются в составе РМП и дифференцируются в интернейроны обонятельной луковицы [93].

Прямое измерение скорости миграции нейробластов в РМП проведено лишь в условиях in vitro на срезах мозга мыши [79] и в этих условиях составляет 70-80 мкм/час. Если бы миграция in vivo происходила примерно с такой же скоростью, то клетки достигали бы места конечной локализации в обонятельной луковице мыши за 2,5-3 дня. На самом деле в мозге мыши миграция и сопутствующая ей дифференцировка нейробластов происходит несколько медленнее. Можно выделить 5 стадий дифференцировки гранулярных клеток, четко различающихся морфологически [86]. Клетки стадии 1 (С1 клетки) существуют 2-7 дней после мечения НСК путем инъекции в СВЗ содержащей тэг ретровирусной конструкции, мигрируют тангенциально в составе РМП и имеют два отростка – длинный передний и короткий задний. С2 клетки, мигрирующие радиально, имеют сходное строение и выявляются на 5-7 день. Клетки С3 лишены короткого заднего отростка, не мигрируют и выявляются через 9-13 дней после мечения НСК. C4 клетки имеют дендриты, еще не образующие конечных разветвлений с шипиками (дни 11-22). Клетки С5 обладают вполне сформированным дендритным древом (дни 15-30). Параллельно морфологическим изменениям происходит электрофизиологическое созревание новорожденных нейронов. В течение первых 15-45 дней после достижения стадии С5 приблизительно половина новых гранулярных нейронов погибают, а оставшиеся могут жить и оставаться активными до 1 года [86]. Процессы, регулирующие гибель и переживание гранулярных нейронов, изучены недостаточно, но установлено, что при высокой нагрузке на обонятельный анализатор доля выживших клеток повышается, а при снижении нагрузки (например, путем заклеивания ноздрей) – снижается.

У крупных животных миграция нейробластов из СВЗ в обонятельные луковицы занимает более продолжительное время. Например, у макак – более 70 дней [59].

Нейральные прогениторы, образовавшиеся в СГЗ, дифференцируются и интегрируются в локальные нейральные сети как возбуждающие глутаматэргические гранулярные нейроны зубчатой извилины гиппокампа (см. ссылки в [34, 67]), причем на ранних стадиях дифференцировки они, как и прогениторные клетки в СВЗ, экспрессируют PSA-NCAM и DCX. Направление дифференцировки и миграции определяется прежде всего сигналами, получаемыми прогениторами от микроокружения.

В СГЗ стволовые клетки имеют очень необычную морфологию и состоят из перинуклеарной части, локализованной в субгранулярном слое, и длинного ветвящегося отростка, пронизывающего слой гранулярных интернейронов [42]. В результате асимметричного митоза из апикальной части НСК образуется дочерняя стволовая клетка, сохраняющая отросток и занимающая ту же нишу, что и материнская клетка. Из базальной части после митоза формируется округлый нейробласт, перемещающийся в гранулярный слой, используя в качестве направляющей отросток сестринской или соседней стволовой клетки. Процесс миграции занимает до 3 дней, а после его завершения начинается рост дендритов и аксона. К 10му дню аксон достигает области СА3 гиппокампа. Дендритные шипики появляются начиная с 16го дня, а их формирование продолжается несколько недель. В мозге взрослых лабораторных грызунов процесс дифференцировки и функциональной интеграции вновь образованных гранулярных клеток занимает 42-56 дней [54].

СВЗ и СГЗ – это остатки эмбриональной герминативной закладки клеток-предшественниц нейронов, астроглии и олигодендроглии. Соответственно, нейрогенез в этих зонах во многом сходен с нейрогенезом в раннем индивидуальном развитии. В частности, на разных стадиях онтогенеза наблюдается сходство молекулярных фенотипов нейрональных прогениторов. Сложнее вопрос о том, как определяется направление миграции. В эмбриогенезе функция строительных лесов (в англоязычной литературе «скэффолдов»), определяющих направление и конечный пункт перемещения нейробласта, принадлежит радиальной глии, но определенное значение имеет и микрососудистая сеть. В СГЗ эту роль выполняют отростки резидентных НСК [42]. Тангенциальная миграция в РМП поддерживается самими мигрирующими клетками, выстраивающимися в цепочки и перемещающимися, взаимодействуя через специфические поверхностные рецепторы с компонентами межклеточного матрикса и химокинами, секретируемыми различными клетками, а в определении радиальной миграции в пределах обонятельной луковицы ведущая роль принадлежит микрососудистой сети [102].

Нейрогенез в СВЗ и СГЗ происходит постоянно и обеспечивает гомеостатическую, адаптивную и репаративную регенерацию определенных структур мозга. Степень участия этих образований в гомеостатическом и адаптивном обновлении клеточного состава других отделов ЦНС оценить трудно в связи с отсутствием достаточных данных. Не вызывает, однако, сомнения, что по крайней мере НСК локализованные в СВЗ участвуют в репаративной регенерации ткани всего мозга. Вероятно, важнейшая стадия нейрогенеза во взрослой ЦНС – стадия экспрессии даблкортина, продолжающаяся до момента, когда новообразованные нейроны начинают экспрессировать калретинин, а аксон и дендриты формируют синаптические контакты [21].

Интенсивность обновления популяции интернейронов обонятельной луковицы и гиппокампа за счет размножения, миграции и дифференцировки НСК герминативных зон высока. Так, в обонятельную луковицу лабораторных грызунов каждый день приходят от 30000 до 80000 клеток, что составляет около 1% популяции гранулярных нейронов [50, 85]. Следовательно, за месяц, даже с учетом гибели половины вновь прибывших клеток, обновляется треть интернейронов. В течение месяца в зубчатой извилине гиппокампа молодой крысы возникает около 250 тысяч новых гранулярных нейронов, что составляет около 6% их популяции [25]. Как будет показано ниже, интенсивность нейрогенеза в герминативных зонах зависит от возраста и функциональной активности и изменяется в условиях патологии.

Как СВЗ, так и СГЗ содержат некоторое количество NG2-положительных клеток, не экспрессирующих маркер астроглии GFAP, которые участвуют в регенерации олигодендроглии и, по крайней мере в раннем постнатальном отногенезе, служат предшественниками нейронов (см. ниже). Не вполне ясно, образуются ли они из астроцитоподобных НСК в течение всей жизни или это переживающие фетальные клетки.

В ЦНС всех исследованных млекопитающих, кроме летучих мышей, нейрогенез в герминативных зонах происходит сходным образом [Knoth et al., 2010]. Немногочисленные исследования на аутопсийном материале показали, что это касается и человека, если, конечно, маркеры стадий этого процесса у людей и животных одинаковы [56].

^ Гомеостатический нейрогенез вне субвентрикулярной и субгранулярной зон.

Известно, что в мозге рыб и животных некоторых других классов подтипа позвоночных активный нейрогенез происходит в пределах обширных участков паренхимы мозга, занимающих почти весь его объем [51]. Многие нейробиологи придерживаются мнения, что и в ЦНС взрослых млекопитающих новые нейроны образуются не только в СВЗ и СГЗ. Присутствие включающих метку в ДНК и делящихся прогениторов, фенотипически сходных с дифференцирующимися в нейральном направлении клетками герминативных зон, продемонстрировано в коре мозга [69], амигдале [83], стриатуме [18, 29, 30], черной субстанции [116]. Интенсивность нейрогенеза в этих структурах значительно ниже, чем в СВЗ-обонятельной луковице и гиппокампе. Тем не менее, например, в черной субстанции мыши количество вновь образующихся нейронов достаточно для полного обновления их популяции в течение жизни животного [116]. Убедительным подтверждением нейрогенеза в ЦНС взрослых млекопитающих вне СВЗ и СГЗ служит возможность изоляции мультипотентных НСК из различных структур головного мозга и из спинного мозга [101].

На роль НСК, локализованных вне СВЗ и СГЗ, претендуют, в частности, эпендимальные клетки и танициты (безворсинчатые эпендимальные клетки) головного и спинного мозга [17, 22, 48, 78, 106]. В частности, соответствующие клетки так называемых циркумвентрикулярных органов, примыкающих к третьему и четвертому желудочкам – субфорникального органа, organum vasculosum терминальной пластинки, медиальной эминенции, эпифиза, субкоммиссурального органа, area postrema и хороидного сплетения пролиферируют (судя по включению ими бромдезоксиуридина и активации маркера пролиферации Ki67), способны in vitro и in vivo дифференцироваться по нейрональному и астроглиальному направлениям и экспрессируют нестин, виментин, GFAP, Sox1 и Sox2, т.е. маркеры, характерные для фетальных астроцитов, а также для НСК локализованных в СВЗ и СГЗ и для клеток-непосредственных производных НСК [17]. Прогениторные клетки циркумвентрикулярных органов способны превращаться не только в нейроны и глиальные элементы, но и в некоторые специализированные типы клеток, например, нейроэндокринные.

Происхождение упомянутых выше разбросанных по паренхиме мозга нейральных прогениторов до конца не ясно, но с большой степенью вероятности они являются продуктом начальной дифференцировки стволовых клеток, фенотипически сходных с астроглией. Исследования последних лет показали, что количественно преобладающие в ЦНС млекопитающих клетки, традиционно относимые к астроглии, не только обеспечивают трофику нейронов и создание механического каркаса нервной ткани, но выполняют и другие важнейшие функции, например, наряду с нейронами участвуют в обработке информации. В раннем постнатальном онтогенезе некоторая их часть образует субпопуляцию диффузно распределенных в паренхиме головного и спинного мозга глиальных и нейральных прогениторов [20, 61]. В ЦНС взрослых млекопитающих большая часть астроцитов – это терминально дифференцированные клетки, лишенные главной черты прогениторов – пролиферативной активности и, следовательно, не способные участвовать в обновлении клеточного состава мозга. Кандидатами на роль нейроглиальных предшественников у взрослых животных служат клетки глиальной природы, экспрессирующие трансмембранный хондроитинсульфат протеогликан NG2 и получившие различные названия, в том числе NG2+ клетки [33, 43], полидендроциты, чтобы подчеркнуть их морфологические особенности [81], или синантоциты [24]. Впервые эти клетки были изолированы около четверти века назад из оптического нерва как предшественники олигодендроцитов [92], а затем идентифицированы в спинном [43] и головном [33] мозге. NG2-положительные клетки, с одной стороны, активно делятся, а с другой демонстрируют признаки дифференцированности, экспрессируя рецепторы нейротрансмиттеров и тесно взаимодействуя с нейронами через синаптические контакты с аксонами [80].

В раннем постнатальном периоде пролиферативный потенциал и мультипотентность, выражающаяся в способности к дифференцировке в зрелые астроциты, олигодендроциты и нейроны сохраняет и обычная NG2-отрицательная астроглия, что продемонстрировано как in vitro, так и in vivo. Так, усиленная экспрессия нейрогенных факторов транскрипции, индуцированная трансгенами, введенными в составе вирусных векторных конструкций, приводит к репрограммированию юных паренхимных астроцитов в генерирующие электрические импульсы нейроны [19, 41]. В тесте формирования нейросфер (neurosphere assay) показано, что взятые из паренхимы вне герминативных зон астроциты обладают двумя важнейшими свойствами НСК – способностью к самообновлению и мультипотентностью. Действительно, после их высаживания в суспензионную культуру в низкой плотности образуются скопления одинаковых клеток (клональные агрегаты), в которых после удаления из среды митогена наблюдается дифференцировка в астроциты, олигодендроциты и нейроны [63]. Нейрогенный потенциал, однако, обнаружен только при использовании в экспериментах мышей не старше 2-недельного возраста [23, 63]. Эти данные полностью соответствуют результатам, полученным на трансгенных (knock-in hGFAPCreER^T2) мышах, в геном которых был введен промотер человеческого гена, кодирующего маркер астроглии GFAP, соединенный с тэгом (меткой), который позволяет выявлять потомство клеток, экспрессирующих на каком-то этапе GFAP, путем их перманентного мечения [23, 37]. При активации тэга на 5-12 день постнатального развития в коре мозга выявлялись меченые астроциты, олигодендроциты и небольшое количество нейронов. В более позднем возрасте выявлялись лишь меченые астроциты, количество которых не изменялось со временем.

В отличие от астроглии, не экспрессирующей NG2, клетки положительные по этому маркеру вне СВЗ и СГЗ обладают высоким пролиферативным потенциалом и, возможно, остаются мультипотентными и во взрослом организме. В культуре выделенные из зрительного нерва NG2+ клетки под действием BMPs (bone morphogenic proteins), транскрипционных факторов, играющих значительную роль в дифференцировке клеток по самым разным направлениям в онтогенезе и во взрослом организме, и ростового фактора PDGF-alfa (platelet derived growth factor alfa, фактор роста из кровяных пластинок альфа) начинают экспрессировать астроцитарный маркер GFAP [58]. В зависимости от условий культивирования клетки с фенотипом NG2+GFAP+ дифференцируется в зрелую олигодендроглию, астроглию или нейроны. Сходные данные были получены и для NG2+ клеток, изолированных из серого вещества переднего мозга [16] и белого вещества подкорковых структур [82]. Другие авторы, однако, не могли продемонстрировать мультипотентность изолированных из ЦНС взрослых млекопитающих NG2-положительных клеток в тесте формирования нейросфер и получали дифференцировку исключительно в направлении олигодендроглии [23]. Одно из объяснений этого противоречия состоит в том, что нейрогенным потенциалом обладает лишь небольшая часть полидендроцитов, а именно клетки ко-экспрессирующие маркер нейробластов даблкортин [100]. Данные по дифференцировке NG2+ клеток in vivo обобщены в обзоре Nishiyama и соавт. [80]. Результаты изучения ко-экспрессии NG2 и астроглиальных маркеров в интактном мозге дали отрицательные результаты, но в условиях деплеции астроцитов трансплантация NG2+ клеток в пораженную ткань усиливает астроглиогенез. Данные по ко-экспрессии нейрональных маркеров свидетельствуют в пользу того, что полидендроциты являются предшественниками нейронов, но опыты, в которых потомство этих клеток отслеживалось по экспрессии NG2+-ассоциированного репортерного гена, дали противоречивые результаты.

Таким образом, в интактном мозге как NG2-, так и NG2+ глия является источником нейральных прогениторов в раннем постнатальном онтогенезе. Астроглия не участвует в гомеостатическом нейрогенезе в ЦНС взрослых млекопитающих, а данные в отношении участия NG2+ клеток в гомеостатическом нейрогенезе противоречивы.

Как было сказано выше, в постнатальном нейрогенезе по всей видимости участвуют также диффузно распределенные в ряде зон мозга DCX/PSA-NCAM-положительные клетки, ко-экспрессирующие другие характерные для незрелых нейронов маркеры [26, 66, 104, 114]. Эти клетки находятся на ранних стадиях нейральной дифференцировки и с наибольшей частотой встречаются в коре мозга некоторых относительно крупных взрослых млекопитающих, таких как морские свинки, кролики, кошки и приматы, включая человека, причем в ассоциативных зонах коры их концентрация выше, чем в прочих ее участках. В экспериментах на морских свинках и кошках показано, что эти клетки дифференцируются в интернейроны, в основном ГАМК-эргические, предположительно обеспечивая более интенсивное взаимодействие различных морфо-функциональных структур мозга [26, 104]. Данные об изменении количества DCX/PSA-NCAM-положительных нейральных прогениторов с возрастом противоречивы, что может быть частично связано с тем, что разные группы исследователей пользовались несколько различными методами подсчета. Аккуратно выполненное исследование этого параметра у макак резусов показало, что в амигдале количество DCX+/PSA-NCAM+ клеток мало изменялось на протяжении жизни и даже при наличии амилоидных отложений, в то время как в гиппокампе оно резко снижалось уже у макак среднего возраста [114].

Почти все DCX/PC-NCAM-положительные клетки, формируются в раннем онтогенезе и находятся в полудифференцированном состоянии в течение длительного времени, некоторые в течение всей жизни [38]. Их роль пока изучена слабо, но наиболее вероятным является предположение о том, что их основная функция – быстрое обновление пула интернейронов, что позволяет постоянно изменять ассоциативные связи внутри ЦНС, когда в этом появляется необходимость. По этой причине для них было предложено название «ожидающие нейроны» (standby neurons).

^ Адаптивный и репаративный нейрогенез в ЦНС взрослых млекопитающих.

Адаптивный нейрогенез в мозге млекопитающих выражен не слабее, чем у птиц, и в целом обеспечивает продукцию новых нейронов, адекватную изменению функциональной нагрузки. В то же время репаративный нейрогенез в патологических условиях обычно не достаточен для морфо-функциональной регенерации и нуждается в стимуляции.

Адаптивный нейрогенез в герминативных зонах хорошо документирован. Как уже говорилось, отсутствие обонятельной нагрузки снижает, а ее усиление повышает нейрогенез в СВЗ. Правда, функциональный смысл этого не до конца понятен, так как манипулирование скоростью образования и дифференцировки нейробластов в обонятельной системе в ряде случаев сопровождается, а в других – не сопровождается изменением способности дискриминировать и запоминать запахи [44, 102]. То, что нейрогенез в СВЗ и СГЗ самок усиливается во время ухаживания [70] и беременности [91], свидетельствует о его роли в формировании полового и материнского поведения.

Умеренное повышение физической активности в сочетании с большим количеством социальных контактов проводят к усилению нейрогенеза в гиппокампе и к повышению эффективности синапсов, улучшению памяти и обучаемости [27, 95, 99]. Более того, содержание крыс в таких условиях после травматического повреждения мозга, вызванного взрывом, ускоряло нормализацию некоторых неврологических показателей частично за счет усиления нейрогенеза в СГЗ и амигдале. Эти данные послужили основанием для гипотезы Гердта Кемперманна [53], предположившего, что, физическая активность, наряду с интеллектуальной, является естественным пусковым механизмом адаптивного нейрогенеза. Эволюционно интеллектуальная активность неразрывно связана с физической, а человек, активно воспринимающий информацию сидя в библиотеке или у телевизора – сравнительно недавнее явление. Возможно, физическая нагрузка сигнализирует в мозг, что высоки шансы столкнуться с серьезными интеллектуальными проблемами и для их решения необходимо заранее создать пул новых интернейронов.

На нейрогенез в гиппокампе влияет стресс и сопровождающие его изменения уровней гормонов надпочечников [77], а также состояние иммунной системы, возможно, опосредованно через изменение уровня глюкокортикоидов [103].

С практической точки зрения особый интерес представляет репаративный нейрогенез. Как уже говорилось, НСК СВЗ, участвуют в эктопическом (т.е. при локализации повреждения вне обонятельных луковиц) репаративном нейрогенезе. Такой нейрогенез довольно хорошо изучен на различных моделях ишемии мозга. В настоящее время не вызывает сомнения, что фокальная ишемия ткани мозга стимулирует пролиферацию стволовых клеток СВЗ и их миграцию к границе вызванного ишемией инфаркта у экспериментальных животных (см. обзор [111]) и человека [47, 68]. Следует отметить, что такая реакция наблюдается у животных [46, 65, 71] и людей [68] вплоть до глубокой старости, когда гомеостатический нейрогенез в СВЗ существенно замедляется.

В эксперименте чаще других используется хорошо отработанная модель временной окклюзии средней мозговой артерии крыс, при которой область инфаркта захватывает, в частности, часть коры и стриатума. На этой модели показано, что ишемический инсульт в бассейне средней мозговой артерии усиливает клеточную пролиферацию в ипсилатеральной СВЗ за счет увеличения процента пролиферирующих клеток и укорочения митотического цикла. Тщательный подсчет пролиферирующих клеток, выполненный на большом количестве животных, показал, что, если в норме в СВЗ взрослой крысы в митозе находятся 15-21% НСК, то через 2 дня после окклюзии их выявляется 24%, через 7 дней – 31%, а через 2 недели – вновь 24% [113]. Митотический цикл через 48 часов после операции укорачивается до 11 часов, а затем постепенно в течение 2 недель возвращается к 19-часовой норме [110, 112]. Нейральные прогениторы, выстроившись в цепочки, движутся в направлении инфаркта, в процессе перемещения и по прибытии в окружающую очаг ткань постепенно дифференцируясь в интернейроны, характерные для коры или стриатума. Миграция происходит по микрососудистой сети и по градиенту химокинов, выделяемых в очаге ишемии [36, 72, 96]. Ишемический инсульт и травма оказывают длительное воздействие на нейрогенез и миграцию. В поврежденный стриатум нейробласты продолжают мигрировать по крайней мере в течение года [96]. В процессе миграции часть клеток вступает в апоптоз и гибнет.

В СВЗ ишемический инсульт активирует не только НСК, но и эпендиму, которая в норме во взрослом мозге не пролиферирует. Эпендимальные клетки усиленно делятся, экспрессируют маркеры радиальной глии, т.е. дедифференцируются до эмбрионального состояния, мигрируют в направлении очага ишемии и дифференцируются в нейроны и астроциты [111].

Ишемический инсульт может активировать нейрогенез и в СГЗ [55, 111], но это зависит от того, какие именно структуры ишемизированы. Например, в одном из исследований показано, что временная окклюзия средней мозговой артерии у крыс двух различных линий не приводила к усилению нейрогенеза в зубчатой извилине гиппокампа, в то время как окклюзия передней хороидальной артерии, участвующей в кровоснабжении гиппокампа, имела следствием усиление нейрогенеза в СГЗ [52]. Нейрогенез в обеих герминативных зонах усиливается и при травме мозга [55]. Ишемический очаг или травма ЦНС у лабораторных животных и человека уже через 3-4 дня усиливают ангиогенез, т.е. рост и ветвление существующих в ткани сосудов, а также васкулогенез – образование новых сосудов с участием циркулирующих эндотелиобластов, число которых в периферической крови возрастает при повреждении ткани мозга [10, 88, 105,109]. Однако, усиление нейрогенеза, ангиогенеза и васкулогенеза во многих случаях оказывается недостаточными для полноценного функционального восстановления, что может быть связано с низкой эффективностью интеграции вновь образовавшихся нейронов в нейронные сети [55, 72] и с недостаточной реваскуляризацией [88, 109].

Репаративный нейрогенез может быть усилен путем введения лекарственных препаратов, цитокинов или факторов роста, с помощью реабилитационных мероприятий или трансплантации клеток. Многие усиливающие нейрогенез воздействия, в том числе введение нейротрофного фактора BDNF (brain-derived neurotrophic factor), эритропоэтина, прием статинов и виагры, а также клеточная трансплантация, активируют одни и те же внутриклеточные регуляторные каскады, в том числе фосфатидилинозитол-3-киназа-зависимый сигнальный каскад ((PI3K)-Akt), что сопровождается повышением выживаемости НСК и ускорением их пролиферации, дифференцировки и миграции [115].

Многочисленные экспериментальные данные и первые результаты клинических исследований свидетельствуют о перспективности клеточной трансплантации при лечении инсульта, травмы ЦНС и нейродегенеративных заболеваний [1, 5, 6, 7, 11, 15, 60, 64, 73, 89, 98, 107, 108, 115]. Выше перечислены далеко не все публикации на эту тему (их несколько сотен), а лишь важнейшие работы, опубликованные на русском языке, а также некоторые обзорные и последние англоязычные статьи. Для трансплантации использовали самые разные аутологичные, аллогенные и ксеногенные клетки, в том числе мезенхимальные стволовые клетки (МСК) различного происхождения, НСК, гемопоэтические (CD34+) клетки, общую фракцию ядросодержащих клеток периферической крови и др. Клетки вводили в ткань мозга, эндолюмбально, внутриартериально, внутривенно или подкожно. В большинстве случаев наблюдали благоприятные изменения нейрофизиологических показателей и признаки восстановления нормальной структуры ткани ЦНС. В настоящее время клеточные и молекулярные механизмы этих эффектов активно изучаются. Стало, в частности, очевидным, что в их основе лежит не замещение поврежденных нейронов или других клеток, но прежде всего активация регенеративных процессов в тканях реципиента. Такой механизм действия является ведущим не только при алло- (между особями одного вида) или ксено- (от особи одного вида к особи другого вида), но даже при аутологичной трансплантации или трансплантации сингенных клеток (между генетически идентичными особями). Он обусловлен в значительной мере способностью некоторых клеток, в частности МСК и НСК, инвазировать после трансплантации ткани реципиента, перемещаться в очаги ишемии, воспаления или механического повреждения в ЦНС, подвергаться там хоумингу и индуцировать или усиливать процессы регенерации за счет секреции факторов роста и цитокинов [62].

В организме реципиента трансплантированные клетки ведут себя во многом так же, как фенотипически сходные клетки реципиента, а их эффекты основаны во многом на усилении или ускорении процессов, происходящих и без трансплантации клеток. Так, МСК плаценты человека, трансплантированные внутривенно крысам через 24 часа после временной (на 30 минут) окклюзии одной из средних мозговых артерий, подобно собственным МСК из костного мозга [10] проникают в ткань ЦНС и постепенно накапливаются вокруг зоны ишемического инсульта [11]. Кроме того, трансплантированные МСК накапливаются и в нейрогенных зонах [11]. Ишемия сама по себе несколько активирует нейрогенез в СВЗ и СГЗ. После трансплантации пролиферация НСК и эпендимы и миграция прогениторов по направлению к инфаркту усиливаются в несколько раз, причем НСК мигрируют, выстроившись в цепочки по ходу мелких сосудов, т.е. воспроизводится гистогенетический процесс, наблюдающийся в норме в РМП. Насколько нам известно, для эндогенных циркулирующих МСК миграция в нейрогенные зоны пока никем продемонстрирована не была, но можно предположить, что она существует, так как введение аутологичных МСК вызывает качественно такие же эффекты как трансплантация алло- и ксеногенных клеток.

Вероятнее всего, трансплантированные МСК, достигнув области инфаркта и нейрогенных зон, оказывают стимулирующие паракринные эффекты. В области поражения стимулируется ангиогенез и васкулогенез путем активации предшественников эндотелия, а также глиогенез и нейрогенез за счет активации резидентных даблкортин-положительных нейральных прогениторов («ожидающих нейронов») и NG2+ клеток. В нейрогенных зонах стимулируется пролиферация и миграция НСК. Благоприятное воздействие клеточной трансплантации на неврологические показатели определяется их хоумингом как в зоне поражения, так и в нейрогенных зонах. При этом более быстрые эффекты, вероятно, связаны с активацией реваскуляризации пораженной ткани и глиогенезом, а более медленные – с нейрогенезом, который занимает более продолжительное время. Как следует из результатов большого количества экспериментальных исследований и первого клинического опыта, вероятность благоприятного исхода при ишемическом инсульте и травме мозга значительно повышается, если стимуляция процессов репаративной регенерации нейронов дополняется другими мероприятиями, направленными на создание условий, пермиссивных для регенерации нервных и глиальных клеток и роста нервных волокон, и на блокирование факторов, тормозящих перечисленные процессы.

Заключение.

Анализ накопленных к настоящему времени экспериментальных данных показывает, что по крайней мере некоторые интернейроны в мозге взрослых млекопитающих, в том числе человека, постоянно обновляются и это имеет большое значение для поддержания неврологического и психического здоровья. Активизация этого процесса в условиях изменения функциональной нагрузки и патологии способствет адаптации организма к изменяющимся условиям и позволяет частично компенсировать последствия патологии. Некоторые биологически активные вещества, лекарства и, в особенности, трансплантация клеток, усиливают и ускоряют репаративный нейрогенез, что может быть использовано для создания принципиально новых подходов к лечению неврологических больных. Результаты экспериментов с использованием моделей некоторых патологических процессов, в частности, ишемического инсульта, показывают большой терапевтический потенциал клеточной трансплантации и ставят на повестку дня пилотные клинические исследования.