И. Изард
Когнитивные теории эмоций и личности
Изард И.
"Эмоции человека"
М., 1980. С. 42-45
По меньшей мере два
больших класса теорий могут рассматриваться в качестве когнитивных: теория Я и
теории, рассматривающие разум как причину или компонент эмоции. Центральной и
широко распространенной переменной в теории Я является Я-концепция — восприятие
индивидом самого себя и его размышления по поводу своего «Я», организованные в
целостный и интегральный феномен, которому придается огромное объяснительное
значение (Snygg, Combs, 1949; Rogers, 1951; Combs, Snygg, 1959).
Теория Я, чувство и эмоция. Чем больше восприятие или
познание связаны с ядром личности, тем в большей степени они включают в себя. чувства
или эмоции. Когда Я-концепция подвергается критике, индивид склонен к страху
или к принятию оборонительной позиции, когда же Я- концепция подтверждается и
одобряется, индивид испытывает интерес или радость.
Теории Я постоянно подчеркивают важность изучения «чувственного
содержания» (как противоположного строгому семантическому) для понимания
индивида. Они находят, что это особенно важно для психотерапевтов.
Действительно, подобный принцип используется несколькими направлениями
современной психотерапии, например в группах психологического тренинга, группах
знакомств, в гештальттерапии.
Эмоция как функция разума. Некоторые современные
теории рассматривают эмоцию в основном как ответ или как комплекс ответов,
обусловленных когнитивными процессами. Эти теории имеют общий корень со
взглядами на природу человека, которые могут быть прослежены от Аристотеля,
Фомы Аквинского, Дидро, Канта и других философов. Это идеи о том, что:
(а) человек прежде всего и в наибольшей степени — рациональное существо;
(б) рациональное по своей сущности хорошо, а эмоциональное — плохо;
(в) когнитивные процессы должны использоваться как фактор, контролирующий и
замещающий эмоции.
Одна из наиболее разработанных теорий эмоций и личности в
этой традиции — теория Арнолд (Arnold, 1960 а,б ). По Арнолд, эмоция возникает
как результат последовательности событий, описываемых при помощи понятий
восприятия и оценки.
Арнолд использовала термин восприятие в значении «простого
понимания объекта». Понимать что-нибудь — это знать, что из себя представляет
данный объект вне зависимости от того, как он влияет на воспринимающего. До
того, как эмоция возникнет, объект должен быть воспринят и оценен. В ответ на
оценку объекта, т;; или иначе влияющего на воспринимающего, возникает эмоции
как нерациональное принятие или отвержение.
Различия между эмоцией, восприятием и оценкой признаются
несмотря на тот факт, что оценка сама по себе характеризуется как прямая и
интуитивная и едва ли не столь же непосредственна, как и восприятие.
«Последовательность восприятие—оценка—эмоция настолько
жестка, что наш повседневный опыт не располагает строго объективным знанием
вещей; это всегда либо знание и принятие, либо знание и неприязнь...
Интуитивная оценка ситуации побуждает действие, что ощущается как эмоция,
выражается в различных телесных изменениях и обычно может вести к внешнему
действию»
(Arnold, 1960, р. 177).
Арнолд делала различие между эмоцией и мотивом. Эмоция — это
чувственно-действенная тенденция, тогда как мотив — это действенный импульс плюс
разум. Таким образом, мотивированное действие является функцией и эмоцией и
когнитивных процессов.
Эмоции как интерпретация физиологического возбуждения.
Шехтер и его соавторы (1966, 1971; Schachter, Singer, 1962) предположили, что
эмоции возникают на основе физиологического возбуждения и когнитивной оценки.
Некоторое событие или ситуация вызывают физиологическое возбуждение, и у
индивида возникает необходимость оценить содержание ситуации, которая это
возбуждение вызвала. Тип или качество эмоции, испытываемой индивидом, зависит
не от ощущения, возникающего при физиологическом возбуждении, а от того, как
индивид оценивает ситуацию, в которой это происходит. Оценка («узнавание или
определение») ситуации дает возможность индивиду назвать испытываемое ощущение
возбуждения радостью или гневом, страхом или отвращением или любой другой
подходящей к ситуации эмоцией. По Шехтеру, то же самое физиологическое
возбуждение может испытываться, как радость или как гнев (или как любая другая
эмоция) в зависимости от трактовки ситуации. Мандлер (Mandler, 1975) предложил
похожее рассмотрение эмоциональной активности.
В одном хорошо известном эксперименте Шехтер и Сингер (Schachter,
Singer, 1962) проверяли свою теорию следующим образом: в одной группе,
испытуемым вводили эпинефрин, выэывающий возбуждение, другой — плацебо. Затем
часть испытуемых получила «объяснение» о действии введенного препарата — либо
истинное, либо ложное. Части испытуемых информации относительно влияния
препарата не давали. Непосредственно после этого половина испытуемых попадала в
общество человека, демонстрировавшего эйфорическое поведение, а другая половина
— в общество человека, находившегося в ярости. Оказалось, что
дезинформированные или не получившие вообще никакой информации индивиды были
более склонны имитировать настроение и поведение, а субъекты, точно знавшие
действие эпинефрина, были относительно устойчивы. Среди испытуемых, следовавших
эйфорической модели, дезинформированные или лишенные информации группы давали
более высокие оценки хорошего настроения, чем верно информированная группа, но
в группе, принимавшей плацебо, дезинформация к имитации эмоционального
поведения не привела. Аналогичные результаты были получены и на второй части
испытуемых, оказавшихся в обществе человека, демонстрировавшего ярость.
Теория Шехтера оказала огромное влияние на изучение эмоций,
особенно в социальной психологии. Тем не менее рядом авторов она критиковалась.
Так, Плутчик и Акс ( Plutchik, Ax, 1967; Izard, 1971) проверяли предположение
Шехтера, рассматривая физиологические эффекты эпинефрина, а Изард поднял вопрос
о том, почему повышенная аналитическая деятельность дезинформированных и вообще
неннформированных групп не является объяснением возникновения эмоций. Эти
испытуемые находились в незнакомой ситуации, созданной физиологическими
ощущениями, которые не были объяснены или были искажены. Ряд авторов (Mandler,
1962, 1964; Mandler, Watson, 1966; Atkinson, 1964) доказали, что в таких
неопределенных ситуациях сообразительность субъектов или их тревожность могут
привести к выбору чего угодно взамен продолжающейся неопределенности. Далее,
если субъекты следуют модели и неосознанно имитируют ее мимические и
пантомимическое выражения, то нейронная обратная связь от их выразительного
поведения может вызвать наблюдаемую эмоцию (Tomkins, 1962; Izard, 1971).
Предположение о причинной роли дифференцированной сенсорной обратной связи от
комплекса лицевых изменений выглядит более убедительным, чем допущение
сомнительных сигналов от недифференцированного физиологического возбуждения.
Более значимым, однако, чем упомянутые опровержения,
является тот факт, что два эксперимента, представляющие впервые описанные
повторения эксперимента Шехтера — Сингера, не воспроизвели полученные этими
авторами результаты. Маслач в неопубликованной работе показал, что
необъясненное гипнотически внушенное, автономное возбуждение вызывает,
отрицательно интерпретируемые внутренние состояния. Не все испытуемые сообщали
о возникновении гнева или радости в зависимости от действия модели. Маршалл (Marshall,
1976) использовал ту же, что и Шехтер с Сингером, наркотически-возбуждающую
технику и обнаружил результаты, очень схожие с Малачом.
Эмоция как комплексный ответ, являющийся результатом
оценки. Лазарус и его сотрудники (Averill, Opton, Lazarus, 1969;
Lazarus, Averill, 1972) представили теоретическую конструкцию, в которой каждая
эмоция является комплексным ответом, составленным из трех различных подсистем.
Объяснение ими активации или причины эмоции аналогичны принятым в классической
психоаналитической теории Фрейда и в сущности идентичны схеме, предложенной Арнолд
(Arnold, 1960).
Первый компонент их системы эмоционального ответа состоит из
сигнальных переменных или стимульных свойств.
Второй компонент — оценивающая подсистема. Она определена
как функция мозговых процессов, с помощью которых индивид оценивает стимульную
ситуацию.
Третий компонент системы эмоционального ответа включает три
типа категорий ответа: когнитивный, экспрессивный и инструментальный. Лазарус и
его сотрудники определяют первый из них (когнитивные реакции) как синоним того,
что обычно описывается как механизмы защиты, такие как подавление, отказ,
проекция. Они наиболее полно исследованы в патологии эмоций и поведения.
Экспрессивные ответы включают прежде всего мимические
выражения, которые рассматриваются как поведение, не преследующее определенной
цели. Средства выражения разделены на два типа: биологические и приобретенные.
Третий тип ответа — инструментальная реакция — может
относиться к одной из трех категорий: символам, средствам и обычаям. Все они
целенаправленны. Функция символов —сигнализировать о наличии некоторого
аффекта, когда нет других форм коммуникации. Символы могут также маскировать
нежелательный аффект. Средства — сложные целенаправленные инструментальные
действия, такие, как агрессия и избегание. Обычаи — культурально обусловленные
средства, такие, как траур или способы ухаживания.