А.Н.Леонтьев

СТАДИЯ ПЕРЦЕПТИВНОЙ ПСИХИКИ1

Следующая за стадией элементарной сенсорной психики, вторая ста­дия развития, может быть названа стадией перцептивной психики. Она характеризуется способностью отражения внешней объективной действи­тельности уже не в форме отдельных элементарных ощущений, вызывае­мых отдельными свойствами или их совокупностью, но в форме отраже­ния вещей.

Переход к этой стадии развития психики связан с изменением стро­ения деятельности животных, которое подготовляется еще на предшеству­ющей стадии.

Это изменение в строении деятельности заключается в том, что уже наметившееся раньше содержание ее, объективно относящееся не к само­му предмету, на который направлена деятельность животного, но к тем условиям, в которых этот предмет объективно дан в среде, теперь выделя­ется. Это содержание уже не связывается с тем, что побуждает деятель­ность в целом, но отвечает специальным воздействиям, которые его вы­зывают.

Так, например, если млекопитающее животное отделить от пищи пре­градой, то оно, конечно, будет обходить ее. Значит, как и в описанном выше поведении рыбы в условиях перегороженного аквариума, в деятельности этого животного мы можем выделить некоторое содержание, объективно относящееся не к самой пище, на которую она направлена, но к преграде, представляющей одно из тех внешних условий, в которых протекает данная деятельность. Однако между описанной деятельностью рыб и млекопитаю­щих животных существует большое различие. Оно выражается в том, что, в то время как у рыб при последующем убирании преграды это содержание деятельности (обходные движения) сохраняется и исчезает лишь постепенно, высшие животные в этом случае обычно направляются прямо к пище. Значит, воздействие, на которое направлена деятельность этих животных, уже не сливается у них с воздействием со стороны преграды, оба выступа­ют для них раздельно друг от друга. От первого зависят направление и ко­нечный результат деятельности, от второго — то, как она осуществляется, т. е. способ ее осуществления, например путем обхода препятствия. Этот особый состав или сторону деятельности, отвечающую условиям, в которых дан побуждающий ее предмет, мы будем называть операцией.

Именно выделение в деятельности операций и указывает на то, что воздействующие на животного свойства, прежде как бы рядоположенные для него, начинают разделяться по группам: с одной стороны, выступают взаимосвязанные свойства, характеризующие тот предмет, на который на­правлена деятельность, а с другой стороны, выступают свойства предметов, определяющих самый способ деятельности, т.е. операцию. Если на стадии элементарной сенсорной психики дифференциация воздействующих свойств была связана с простым их объединением вокруг доминирующего раздражи­теля, то теперь впервые возникают процессы интеграции воздействующих свойств в единый целостный образ, их объединение как свойства одной и той же вещи. Окружающая действительность отражается теперь живот­ным в форме более или менее расчлененных образов отдельных вещей.

На разных уровнях стадии перцептивной психики стоит большинство существующих ныне позвоночных животных. Переход к этой стадии, по-видимому, связан с переходом позвоночных к наземному образу жизни.

Возникновение и развитие у животных перцептивной психики обус­ловлено рядом существенных анатомо-физиологических изменений. Глав­нейшее из них заключается в развитии и изменении роли дистантных (дей­ствующих на расстоянии) органов чувств, в первую очередь зрения. Их развитие выражается в том, что меняется как их значение в общей системе деятельности, так и форма их анатомических взаимосвязей с центральным нервным аппаратом. Если на предшествующей стадии развития дифферен­циация органов чувств приводила к выделению среди них доминирующих органов, то у позвоночных животных ведущие органы все более становятся органами, интегрирующими внешние воздействия. Это оказывается воз­можным благодаря одновременно происходящей перестройке центральной нервной системы с образованием переднего мозга, а затем и мозговой коры (впервые у рептилий). <…>

Одновременно развиваются и органы внешних движений — эти «ес­тественные орудия» животных, позволяющие осуществлять сложные опера­ции, требуемые жизнью в условиях наземной среды (бег, лазание, преследо­вание добычи, преодоление препятствий и т.п.). Двигательные функции животных так же все более кортикализуются (переходят в кору головного мозга), так что полное развитие операций у животных происходит уже в связи с развитием коры.

Таким образом, если у низших позвоночных их деятельность еще свя­зана преимущественно с нижележащими центрами (подкорковые ганглии), то в дальнейшем она становится все более зависящей от коры, изменения в строении которой и отражают собой все последующее ее развитие.

Выделение операций, характеризующее стадию перцептивной психи­ки, дает начало развитию новой формы закрепления опыта животных, зак­реплению в форме двигательных навыков, в узком смысле этого термина.

Иногда навыком называют любые связи, возникающие в индивиду­альном опыте. Однако при таком расширенном понимании навыка это понятие становится весьма расплывчатым, охватывающим огромный круг совершенно различных процессов, начиная от изменений реакций инфу­зорий и кончая сложными действиями человека. В противоположность такому ничем не оправданному расширению понятия навыка мы будем называть навыками лишь закрепленные операции.

Это определение навыка совпадает с пониманием навыков, впервые выдвинутым у нас В.П.Протопоповым, который экспериментально пока­зал, что двигательные навыки у животных формируются из двигательных элементов преодоления преграды, что содержание навыков определяется характером самой преграды, стимул же (т.е. основное побуждающее воз­действие) влияет на навык только динамически (на быстроту и прочность закрепления навыка) и на его содержании не отражается1.

Ясно выраженные навыки в собственном смысле наблюдаются впер­вые лишь у животных, имеющих кору головного мозга. Поэтому фи­зиологической основой образования навыков следует считать механизм образования и закрепления систем именно кортикальных условных нерв­ных связей.

При переходе к стадии перцептивной психики качественно изменя­ется также и сенсорная форма закрепления опыта. У животных впервые возникают чувственные представления.

Вопрос о существовании у животных представлений до сих пор слу­жит предметом споров. Однако огромное число фактов убедительно сви­детельствует о том, что животные имеют представления. <…>

Таким образом, вместе с изменением строения деятельности жи­вотных и соответствующим изменением формы отражения ими действи­тельности происходит перестройка также и функции памяти. Прежде, на стадии элементарной сенсорной психики, эта функция выражалась в дви­гательной сфере животных в форме изменения под влиянием внешних воздействий движений, связанных с побуждающим животное воздействи­ем, а в сенсорной сфере — в закреплении связи отдельных воздействий. Теперь, на этой более высокой стадии развития мнемическая функция выступает в моторной сфере в форме двигательных навыков, а в сенсор­ной сфере — в форме примитивной образной памяти.

Еще большие изменения претерпевают при переходе к перцептив­ной психике процессы анализа и обобщения внешней среды, воздейству­ющей на животных.

Уже на первых ступенях развития психики можно наблюдать процес­сы дифференциации и объединения животными отдельных воздействий. Если, например, животное, прежде одинаково реагировавшее на два различ­ных звука, поставить в такие условия, что только один из этих звуков будет связан с биологически важным воздействием, то другой постепенно переста­ет вызывать у него какую бы то ни было реакцию. Происходит дифферен­циация этих звуков между собой; животное реагирует теперь избиратель­но. Наоборот, если с одним и тем же биологически важным воздействием связать целый ряд разных звуков, то животное будет одинаково отзывать­ся на любой из них — они приобретут для него одинаковый биологический смысл. Происходит их примитивное обобщение. Таким образом, в пределах стадии элементарной сенсорной психики наблюдаются процессы как диф­ференциации, так и обобщения животными отдельных воздействий, отдель­ных воздействующих свойств. При этом важно отметить, что эти процессы определяются не абстрактно взятым соотношением воздействий, но зави­сят от их роли в деятельности животного. Поэтому-то будут животные лег­ко дифференцировать между собой различные воздействия или нет и про­изойдет или не произойдет их обобщение, зависит не столько от степени их объективного сходства, сколько от их конкретной биологической роли. Так, например, пчелы легко дифференцируют формы, близкие к формам цветка, но затрудняются в выделении даже ясно различающихся отвлеченных форм (треугольник, квадрат и т.д.).

Главное изменение в процессах дифференциации и обобщения при переходе к перцептивной психике выражается в том, что у животных воз­никают дифференциация и обобщение образов вещей. <…>

<…> Мы наблюдаем двоякие взаимосвязанные процессы: процессы переноса операции из одной конкретной ситуации в другую, объективно сходную с ней, и процессы формирования обобщенного образа вещи. Возни­кая вместе с формированием операции по отношению к данной вещи и на ее основе, обобщенный образ этой вещи позволяет в дальнейшем осуще­ствиться переносу операции в новую ситуацию; в этом процессе благодаря изменению предметных условий деятельности прежняя операция вступает в некоторое несоответствие с ними и поэтому необходимо видоизменяется, перестраивается. Соответственно перестраивается, уточняется и как бы вби­рает в себя новое содержание также и обобщенный образ данной вещи, что, в свою очередь, приводит к возможности дальнейшего переноса операции в новые предметные условия, требующие еще более полного и правильно обобщенного отражения их животными.

А.Н.Леонтьев СТАДИЯ ИНТЕЛЛЕКТА1

Эту новую, высшую, ступень обычно называют стадией интеллекта (или «ручного мышления»).

Конечно, интеллект животных — это совсем не то же самое, что ра­зум человека; между ними существует, как мы увидим, огромное качествен­ное различие.

Стадия интеллекта характеризуется весьма сложной деятельностью и столь же сложными формами отражения действительности. Поэтому, прежде чем говорить об условиях перехода на стадию интеллекта, необ­ходимо описать деятельность животных, стоящих на этой стадии разви­тия в ее внешнем выражении.

Интеллектуальное поведение наиболее высокоразвитых животных — человекоподобных обезьян — было впервые систематически изучено в экс­периментах, поставленных Келером.

Эти эксперименты были построены по следующей схеме.

Обезьяна (шимпанзе) помещалась в клетку. Вне клетки, на таком расстоянии от нее, что рука обезьяны не могла непосредственно дотянуть­ся, помещалась приманка (банан, апельсин и др.). Внутри клетки лежала палка. Обезьяна, привлекаемая приманкой, могла приблизить ее к себе только при одном условии: если она воспользуется палкой. Как же ве­дет себя обезьяна в такой ситуации? Оказывается, что обезьяна прежде всего начинает с попыток схватить приманку непосредственно рукой. Эти попытки не приводят к успеху. Деятельность обезьяны на некоторое вре­мя как бы угасает. Животное отвлекается от приманки, прекращает свои попытки. Затем деятельность начинается вновь, но теперь она идет уже по другому пути. Не пытаясь непосредственно схватить плод рукой, обезьяна берет палку, протягивает ее по направлению к плоду, касается его, тянет палку назад, снова протягивает ее и снова тянет назад, в результате чего плод приближается и обезьяна его схватывает. Задача решена.

По тому же принципу были построены и другие многочисленные задачи, которые ставились перед человекоподобными обезьянами; для их решения также необходимо было применить такой способ деятельности, который не мог сформироваться в ходе решения данной задачи. Напри­мер, в вольере, где содержались животные, на верхней решетке подвеши­вались бананы, непосредственно овладеть которыми обезьяна не могла. Вблизи ставился пустой ящик. Единственно возможный способ достать в данной ситуации бананы заключается в том, чтобы подтащить ящик к месту, над которым висит приманка, и воспользоваться им как подстав­кой. Наблюдения показывают, что обезьяны и эту задачу решают без за­метного предварительного научения.

Итак, если на более низкой ступени развития операция формирова­лась медленно, путем многочисленных проб, в процессе которых удачные движения постепенно закреплялись, другие же, лишние движения, столь же постепенно затормаживались, отмирали, то в этом случае у обезьяны мы наблюдаем раньше период полного неуспеха — множество попыток, не приводящих к осуществлению деятельности, а затем как бы внезапное нахождение операции, которая почти сразу приводит к успеху. Это пер­вая характерная особенность интеллектуальной деятельности животных.

Вторая характерная ее особенность заключается в том, что если опыт повторить еще раз, то данная операция, несмотря на то что она была осуще­ствлена только один раз, воспроизводится, т.е. обезьяна решает подобную задачу уже без всяких предварительных проб.

Третья особенность данной деятельности состоит в том, что найден­ное решение задачи очень легко переносится обезьяной в другие условия, лишь сходные с теми, в которых впервые возникло данное решение. На­пример, если обезьяна решила задачу приближения плода с помощью пал­ки, то оказывается, что если теперь ее лишить палки, то она легко исполь­зует вместо нее какой-нибудь другой подходящий предмет. Если изменить положение плода по отношению к клетке, если вообще несколько изме­нить ситуацию, то животное все же сразу находит нужное решение. Ре­шение, т.е. операция, переносится в другую ситуацию и приспосабливает­ся к этой новой, несколько отличной от первой ситуации.

Так, например, вне клетки, где находится животное, в некотором от­далении от нее кладут приманку. Несколько ближе к клетке, но все же вне пределов досягаемости животного, находится длинная палка. Другая палка, более короткая, которой можно дотянуться до длинной палки, но нельзя достать до при­манки, положена в клетку. Значит, для того чтобы решить задачу, обезьяна должна раньше взять более короткую палку, а затем уже с помощью длинной палки пододви­нуть к себе приманку.

Схема двухфазной задачи Обычно обезьяны справляются с подобными «двухфазными» задачами без особого труда. Итак, четвертая особенность интеллектуальной деятельности заключается в способности решения двухфазных задач. <…>

Келер считал, что главный признак, который отделяет поведение этих животных от поведения других представителей животного мира и который сближает его с поведением человека, заключается именно в том, что опера­ции формируются у них не постепенно, путем проб и ошибок, но возника­ют внезапно, независимо от предшествующего опыта, как бы по догадке1. Вторым, производным от первого признаком интеллектуального поведения он считал способность запоминания найденного решения «раз и навсегда» и его широкого переноса в другие, сходные с начальными условия. Что же касается факта решения обезьянами двухфазных задач, то Келер и идущие за ним авторы считают, что в его основе лежит сочетание обоих моментов: «догадки» животного и переноса найденного прежде решения. Таким об­разом, этот факт ими рассматривается как не имеющий принципиального значения.

С этой точки зрения, для того, чтобы понять все своеобразие интел­лектуальной деятельности обезьян, достаточно объяснить главный факт — факт внезапного нахождения животным способа решения первой исход­ной задачи.

Келер пытался объяснить этот факт тем, что человекоподобные обе­зьяны обладают способностью соотносить в восприятии отдельные выде­ляемые вещи друг с другом так, что они воспринимаются как образующие единую «целостную ситуацию».

С этой точки зрения «принцип структурности» может служить объяс нительным принципом, но сам далее необъясним и не требует объяснения.

Разумеется, попытка раскрыть сущность интеллекта, исходя из этой идеа­листической «гештальттеории», оказалась несостоятельной. Совершенно ясно, что привлечение структурности восприятия для объяснения своеобра­зия поведения высших животных является недостаточным. Ведь с точки зрения сторонников «принципа структурности» структурное восприятие свойственно не только высшим обезьянам. Оно свойственно и гораздо ме­нее развитым животным; однако эти животные не обнаруживают интел­лектуального поведения.

Неудовлетворительным это объяснение оказалось и с другой сторо­ны. Подчеркивая внезапность интеллектуального решения и изолируя этот факт от содержания опыта животного, Келер не учел целый ряд об­стоятельств, характеризующих поведение обезьян в естественных услови­ях их жизни.

В позднейших работах психологов и физиологов мысль о том, что объяснение интеллектуального поведения обезьян следует искать прежде всего в его связи с их обычным видовым поведением в естественных условиях существования, стала высказываться еще более определенно.

С этой точки зрения интеллектуальное «решение» представляет со­бой не что иное, как применение в новых условиях филогенетически вы­работанного способа действия. Такой перенос способа действия отличает­ся от обычного переноса операций у других животных только тем, что он происходит в более широких границах.

Итак, согласно этому пониманию интеллектуального поведения обезь­ян, главные его признаки, выделенные Келером, должны быть соотнесены друг с другом в обратном порядке. Не факт переноса найденного решения следует объяснять особым его характером (внезапность), но, наоборот, сам факт внезапного решения экспериментальной задачи нужно понять как результат способности этих животных к широкому переносу операций.

Далее, приведенное выше понимание интеллекта животных оставля­ет нераскрытым самое главное, а именно то, что же представляет собой наблюдаемый у обезьян широкий перенос действия и в чем заключается объяснение этого факта.

В двухфазных задачах особенно ясно обнаруживается двухфазность всякой

интеллектуальной деятельности животного. Нужно раньше дос­тать палку, потом достать плод. Нужно раньше оттолкнуть плод от себя, а затем обойти клетку и достать его с противоположной стороны. Само по себе доставание палки приводит к овладению палкой, а не привлекаю­щим животное плодом. Это — первая фаза. Вне связи со следующей фа­зой она лишена какого бы то ни было биологического смысла. Это есть фаза подготовления. Вторая фаза — употребление палки — является уже фазой осуществления деятельности в целом, направленной на удовлетво­рение данной биологической потребности животного. Таким образом, если с этой точки зрения подойти к решению обезьянами любой из тех задач, которые им давал Келер, то оказывается, что каждая из них требует двух­фазной деятельности: взять палку — приблизить к себе плод, отойти от приманки — овладеть приманкой, перевернуть ящик — достать плод и т.д.

Каково же содержание обеих этих фаз деятельности обезьяны? Пер­вая, подготовительная фаза побуждается, очевидно, не самим предметом, на который она направлена, например не самой палкой. Если обезьяна увидит палку в ситуации, которая требует не употребления палки, а, на­пример, обходного пути, то она, конечно, не будет пытаться взять ее. Значит, эта фаза деятельности связана у обезьяны не с палкой, но с объектив­ным отношением палки к плоду. Реакция на это отношение и есть не что иное, как подготовление дальнейшей, второй фазы деятельности — фазы осуществления.

Что же представляет собой эта вторая фаза? Она направлена уже на предмет, непосредственно побуждающий животное, и строится в зависимо­сти от определенных объективно-предметных условий. Она включает, сле­довательно, в себя ту или иную операцию, которая становится достаточно прочным навыком.

Существенным признаком двухфазной деятельности является то, что новые условия вызывают у животного уже не просто пробующие движения, но пробы различных прежде выработавшихся способов, операций. Как, на­пример, ведет себя курица, если ее гнать из-за загородки? Пробуя выйти на­ружу, она слепо мечется из стороны в сторону, т.е. просто увеличивает свою двигательную активность, пока, наконец, случайное движение не приведет ее к успеху. Иначе ведут себя перед затруднением высшие животные. Они тоже делают пробы, но это не пробы различных движений, а прежде всего пробы различных операций, способов деятельности. Так, имея дело с запер­тым ящиком, обезьяна раньше пробует привычную операцию нажимания на рычаг; когда это ей не удается, она пытается грызть угол ящика; потом применяется новый способ: проникнуть в ящик через щель дверцы; затем следует попытка отгрызть рычаг, которая сменяется попыткой выдернуть его рукой; наконец, когда и это не удается, она применяет последний метод — пробует перевернуть ящик (Бойтендейк).

Эта особенность поведения обезьян, которая заключается в том, что они могут решать одну и ту же задачу многими способами, представляется нам важнейшим доказательством того, что у них, как и у других живот­ных, стоящих на той же стадии развития, операция перестает быть непод­вижно связанной с деятельностью, отвечающей определенной задаче, и для своего переноса не требует, чтобы новая задача была непосредственно сход­ной с прежней.

Рассмотрим теперь интеллектуальную деятельность со стороны от­ражения животными окружающей их действительности.

Соответственно с этим меняется и характер переноса, а следователь­но, и характер обобщений животных. Теперь перенос операции является переносом не только по принципу сходства вещей (например, преграды), с которыми была связана данная операция, но и по принципу сходства от­ношений, связей вещей, которым она отвечает (например, ветка — плод). Животное обобщает теперь отношения и связи вещей. Эти обобщения жи­вотного, конечно, формируются так же, как и обобщенное отражение им вещей, т.е. в самом процессе деятельности.

Возникновение и развитие интеллекта животных имеет своей ана-томо-физиологической основой дальнейшее развитие коры головного моз­га и ее функций. Какие же основные изменения в коре мы наблюдаем на высших ступенях развития животного мира? То новое, что отличает мозг высших млекопитающих от мозга нижестоящих животных, — это отно­сительно гораздо большее место, занимаемое лобной корой, развитие ко­торой происходит за счет дифференциации ее префронтальных полей.

Как показывают экспериментальные исследования Джекобсена, эк­стирпация (удаление) передней части лобных долей у высших обезьян, ре­шавших до операции серию сложных задач, приводит к тому, что у них ста­новится невозможным решение именно двухфазных задач, в то время как уже установившаяся операция доставания приманки с помощью палки пол­ностью сохраняется. Так как подобный эффект не создается экстирпацией никаких других полей коры головного мозга, то можно полагать, что эти новые поля специфически связаны с осуществлением животными двухфаз­ной деятельности.

Исследование интеллекта высших обезьян показывает, что мышле­ние человека имеет свое реальное подготовление в мире животных, что и в этом отношении между человеком и его животными предками не су­ществует непроходимой пропасти. Однако, отмечая естественную преем­ственность в развитии психики животных и человека, отнюдь не следует преувеличивать их сходство, как это делают некоторые современные зоо­психологи, стремящиеся доказать своими опытами с обезьянами якобы извечность и природосообразность даже такого «интеллектуального пове­дения», как работа за плату и денежный обмен.

Итак, интеллектуальное поведение, которое свойственно высшим мле­копитающим и которое достигает особенно высокого развития у человеко­образных обезьян, представляет собой ту верхнюю границу развития психи­ки, за которой начинается история развития психики уже совсем другого, нового типа, свойственная только человеку, — история развития человечес­кого сознания.

Трудовая деятельность и возникновение созна­ния. Сравнение психики животных и человека

Перцептивная психика. Низший уровень развития перцептивной психики.

Восприятие (perceptio – воспринимать), это целостное отражение в сознании человека предметов, ситуаций, событий в совокупности их свойств. Восприятие возникает при непосредственном воздействии раздражителей на рецепторные поверхности органов чувств. Перцептивная психика это высшая стадия психического отражения. Здесь уже полностью проявляются навыки и восприятия. Компоненты среды отражаются как целостные единицы (при элементарной сенсорной психике отражаются отдельные свойства предметов). Предметное восприятие предполагает определенную степень обобщения, появляются чувственные представления. Перцептивная психика свойственна многим животным, разных ступеней эволюционного развития и в конкретных проявлениях имеет свои различия. Поэтому выделены отдельные уровни: низший и высший уровни развития перцептивной психики.

На низшем уровне перцептивной психики находятся высшие беспозвоночные животные – членистоногие и головоногие моллюски. Из членистоногих наиболее характерен класс Насекомых, у которых хорошо развиты локомоторные органы, имеются конечности рычажного типа, крылья. Это позволяет им передвигаться по суше всеми способами (бег, ходьба, прыжки и т. д.). В воде плавают, ныряют, ползают по дну, бегают по поверхности воды. Мышечная система высоко дифференцирована и специализирована. Полет осуществляется с помощью крыльев. Скорость полета варьирует, например стрекоза летит со скоростью 90 км/час, самец овода – до 122 км/час. Частота взмахов крыльев у пчелы достигает 190 ударов в секунду, комнатная муха – до 330 ударов в секунду и более у некоторых других животных. Некоторые насекомые способны таскать предметы в 100 раз тяжелее своей массы тела.

В связи с этим у членистоногих сложная высоко дифференцированная организация двигательного аппарата и наряду с этим сложная центральная нервная система и органы чувств.

Головной мозг состоит из трех отделов. Передний отдел (протоцеребрум) достигает больших размеров и состоит из двух полушарий, от которых отходят зрительные доли, иннервирующие сложные фасеточные глаза. Внутри полушарий расположены стебельчатые или грибовидные тела – ассоциативные и координирующие центры. Грибовидные тела сильно развиты у общественных насекомых со сложным поведением (пчелы, муравьи). Средний отдел (дейтоцеребрум) меньший по размеру, иннервирует усики (сяжки), а центральная часть дифференцирована в обонятельные доли (органы обоняния помещаются также на усиках). Задний отдел (тритоцеребрум) иннервирует область рта и связан с симпатической нервной системой. Головные ганглии сливаются и образуют мощный надглоточный ганглий (головной мозг), который состоит из афферентного (приносящий импульсы от органов чувств), эфферентного (выносящего) и ассоциативного (выявление и фиксация причинных связей) отделов. Затем следуют ганглии нервной брюшной цепочки (рис. 14).

Рис. 14. Головной мозг насекомых: А – головной мозг кузнечика с брюшной стороны: 1 – зрительные доли, 2 – нервы парных простых глазков, 3 – протоцеребрум, 4 – нерв непарного простого глазка, 5 – усиковый нерв, 6 – дейтоцеребрум, 7- дополнительный усиковый нерв, 8 – лобно-губной нерв, 9 – основание кишечного нерва, 10 – перемычка, 11 – окологлоточное кольцо; Б – головной мозг рабочей пчелы (слева – в разрезе): 1 – грибовидное тело, 2 – центральное тело, 3 – зрительная доля, 4 – обонятельная (дейтоцеребральная) доля с двумя усиковыми нервами, 5 – подглоточный узел с нервами челюстей (по В.Ф. Натали, 1975).

Типовым представителем низшего уровня перцептивной психики являются насекомые.

Большую роль в жизни насекомых играют органы зрения – сложные фасеточные глаза (у пчелы пара фасеточных глаз и на темени 3 простых глазка). Фасеточные глаза обеспечивают «мозаичное зрение», поскольку каждая фасетка воспринимает небольшую часть окружающей среды (каждой фасетке соответствует свой глазок – омматидий, изолированный пигментной прокладкой и функционирует независимо, содержит 7-8 зрительных клеток, аксоны которых заканчиваются в оптических ганглиях мозга). Число фасеток у различных представителей насекомых варьирует, например, у муравья и стрекозы – до 12 тысяч, у комнатной мухи – 4600, у некоторых жуков – 25 тысяч. В мозге насекомого зрительное изображение синтезируется в целую картину, как это осуществляется у позвоночных животных. Насекомые близорукие животные. Например, бабочка крапивница, может видеть на расстоянии 2-3 см, а на расстоянии 5-7 см и дальше получает расплывчатое изображение. Очевидно, для общей ориентации в пространстве этого достаточно. Пчела отдельный цветок видит лишь тогда, когда непосредственно приближается. Эти особенности зрения у насекомых соответствуют тому микроландшафту, в котором они живут. Лучше всего насекомые замечают подвижные объекты или неподвижные предметы во время полета. У большинства насекомых характерно цветное зрение.

Органы осязания представлены чувствительными волосками, расположенными по всему телу, на усиках, щупиках челюстного аппарата и конечностях.

Органы вкуса расположены на челюстях, нижней губе и щупиках и по строению похожи на обонятельные органы. Большое значение в жизни насекомых играет запах. Степень развития органов обоняния зависит от способа питания и условий жизни. Они расположены на сяжках (сенсиллах) в виде осязательных волосков, обонятельных сосочков, ямок, на дне которых расположены чувствующие клетки. Насекомые различают запах (некоторые бабочки) на расстоянии 2-3 километров.

На очень высоком уровне развита нервная система у головоногих моллюсков и резко отличается от других моллюсков. Сложно устроен головной мозг, ганглии слились в околопищеводное кольцо. Основания зрительных нервов – оптические ганглии по размерам часто превосходят церебральные узлы. Нервы, отходящие от головного мозга к эффекторам, мощные и в диаметре миллиметр и больше, что в 5-10 раз толще нервов большинства позвоночных животных. Этим обусловлена большая скорость проведения нервных импульсов. Хорошо развиты зрительный нерв и огромные глаза. Строение оптических центров головоногих моллюсков имеют некоторое сходство с позвоночными животными. Таким образом, на низшем уровне перцептивной психики в структуре нервной системы видим глубокие различия между элементарной сенсорной и перцептивной психикой.

Интерес вызывает способность членистоногих и головоногих моллюсков к оптическому восприятию формы (предметному восприятию), как необходимого компонента предметного зрения. Хотя это восприятие у насекомых еще несовершенно. Например, одиночная оса, улетая за добычей, возвращаясь к норке, должна помнить, где расположена ее норка. Оса пчелиный волк, прежде чем улететь от норки, она кружит над норкой и запоминает ориентиры в подобном тренировочном полете. Только головоногие моллюски уже способны к настоящему предметному восприятию, что обусловило усложнение их поведения. У головоногих моллюсков зрение является ведущей рецепцией, хотя хорошо развито осязание и химическая чувствительность. У гигантского спрута, длиной в 20 м, глаза в поперечнике достигают 40 см, а у кита, диной 30 м, диаметр глаза не более 10 см. У членистоногих и головоногих моллюсков существуют четкие системы коммуникации в передаче информации по разным сенсорным каналам (пчелы, муравьи). Это связано с высокодифференцированной и сложной структурой их сообществ и распределение функций между членами этих сообществ. У муравьев разные формы химической чувствительности играют большую роль, чем другие виды рецепции. Личинки муравьев выделяют специфические вещества, которые принуждают взрослых рабочих особей их кормить. По запаху жители одного муравейника узнают «своих» и «чужих», даже если муравей будет мертвый. У пчел также существует химический способ передачи информации, но как дополнительный. Основной и наиболее совершенный способ передачи информации о пищевых объектах проявляется в «танцах пчел». Пчелы не могут жить одиночно, а только группой, в чем им помогает специфическая реакция обмена пищей. Этот эффект группы необычайно стойкий. Вершиной развития инстинктивных компонентов общения у членистоногих является ритуализация, которая четко выражена в репродуктивном поведении. Это четко прослеживается в поведении насекомых в период «ухаживания» самцов за самками, в специальных звуковых сигналах и территориальном поведении. Инстинктивное поведение насекомых усовершенствуется научением. Роль научения в поведении насекомых четко проявляется в танцах пчел. Каждая пчела обязана научиться «понимать» язык этого танца (рис. 15).

Рис. 15. Фигуры танца медоносной пчелы (по Г. Деккерт, К. Деккерт, 1985).

У различных рас пчел отдельные компоненты танца несут разную информацию. По своему психическому развитию пчелы занимают особое положение среди насекомых. У них имеются даже аналоги высших психических функций позвоночных животных. Например, пчела способна к зрительному обобщению типа «треугольник», «четырехугольник» или среди предметов выделить черный кружочек. На этой основе профессор МГУ Г. А. Мазохин-Поршняков (1988) выдвинул гипотезу о существовании у них элементарной формы разумной деятельности или своеобразного «интеллекта насекомых». Общественный способ жизни характерен и для муравьев, которые не могут жить по одиночке. Они способны регулировать температуру в муравейнике. С помощью усиков определяют перепад температур в 0,25оС. Весной муравьи аккумулируют тепло на солнце и затем бегут в муравейник, где отдают тепло. При наличии трудовой деятельности, сложного общественного поведения, почему у перепончатокрылых не развились абстрактное мышление и сознание. Как известно, человеческий мозг состоит из огромного количества нейронов (десятки миллиардов), что обеспечивает избыточность его функционирования, дублирование и компенсирование функций. В основе человеческого мозга лежит вероятностно – статистический принцип. Насекомым свойственный принцип «экономии нейронов», обусловленный их малыми размерами и связаны с трахейным типом дыхания. Поэтому в головных ганглиях нейронов обычно от нескольких десятков до сотен тысяч, но не более одного миллиона. Этого недостаточно для обеспечения вероятностно – статистического принципа работы мозга, который лежит в основе интеллектуальной деятельности и абстрактного мышления. Как уже упоминалось, у насекомых в мозге имеются особые образования «грибовидные тела», которые служат центрами сложной поведенческой интеграции. В отличие от членистоногих развитие психики у головоногих моллюсков шло в другом направлении. Характерной особенностью их поведения является усложнение инстинктивной деятельности, среди которой различают: агрессивное, групповое, территориальное и репродуктивное с определенными формами ритуалов поведения.

Хорошо развито у осьминога ориентировочно-исследовательское поведение. Они обследуют предметы, не имеющие определенного биологического значения. У них впервые отмечена способность к установлению контактов и общению с человеком, что дает возможность их приручения. У головоногих моллюсков можно выработать разнообразные условные рефлексы на зрительные и тактильные стимулы. Но осьминог не может решить простой задачи, как найти обходной путь к приманке, расположенной за прозрачной перегородкой. В природе для осьминога не бывает таких ситуаций, чтобы непосредственно зримая жертва была недосягаемой. Задание на обходной путь для осьминога довольно сложное. Даже не все позвоночные животные не могут справиться с подобным заданием (черепахи, куры).

Итак, на нижнем уровне перцептивной психики представлены все прогрессивные признаки психического развития, характеризующие этот уровень психического развития в целом. Но во многих конкретных случаях поведение животных на этом уровне развития имеет и примитивные черты, что сближает их с поведением кольчецов.

Таким образом, основную роль в жизни членистоногих и головоногих моллюсков все еще играет ориентация на отдельные свойства предметов, а предметное восприятие имеет второстепенное значение в общем поведении, в котором преобладают запрограммированные элементы инстинктивных реакций. Но с другой стороны, на этом уровне развития психики четко проявляется активный поиск позитивных раздражителей, и значительно усложняются инстинктивные реакции (групповое поведение, общение, ритуализация). На этом уровне психического развития положительное таксисное поведение получает мощное развитие, включая мнемотаксисы (выученная ориентация), играющие роль в пространственной ориентации, в индивидуальном заучивании ориентиров, что проявляется в способности к научению.

Следует подчеркнуть, что у насекомых отмечаем накопление индивидуального опыта, научение играет существенную роль, хотя наблюдается и противоречивость в процессах научения. Здесь наблюдаем переходное положение между элементарной сенсорной психикой и развитой перцептивной психикой. Насекомым свойственна пластичность поведения (каждой особи и всех членов семьи) и сочетание инстинктивного поведения (групповое поведение, общение, ритуальность) с усложнениями процессов обучения, что обеспечивает прогресс психической деятельности.

Поведение головоногих моллюсков еще достаточно не изучено, (равно как и общественных насекомых), но уже известно, что они обладают усложненным инстинктивным поведением, как агрессивность, групповое поведение, территориальность, ритуальность, (ухаживания самца за самкой в период размножения специфическое, что присуще членистоногим и млекопитающим). У моллюсков о, т.е. обследование биологически бесполезных предметов (исследовательское поведение). Развиты манипуляционные и конструктивные способности (строительство убежищ из камней, раковин устриц). Установлен контакт с человеком. Головоногие моллюски достигли высокого уровня психического развития, что во многом сближает с позвоночными животными. Но есть противоречивость, как и у насекомых, в способности к научению, как преодоление преград. Но различное строение организмов, образ жизни членистоногих, головоногих моллюсков и позвоночных животных являются причиной того, что их поведение и психика несопоставимы (малые размеры, микромир и макромир). Психические способности общественных насекомых (пчел, муравьев) и головоногих моллюсков до определенного уровня выходят за рамки нижнего уровня перцептивной психики.

BiologyExperts

Низший уровень развития перцептивной психики

Перцептивная психика является высшей стадией развития психического отражения. Напомним, что эта стадия характеризуется, по Леонтьеву, изменением строения деятельности — выделением содержания деятельности, относящейся к условиям, в которых дан объект деятельности в среде (операции). По этой причине мы встречаемся здесь уже с подлинными навыками и восприятиями. Предметные компоненты среды отражаются уже как целостные единицы, в то время как при элементарной сенсорной психике имело место отражение лишь отдельных их свойств или суммы последних. Предметное восприятие обязательно предполагает определенную степень обобщения, появляются чувственные представления.

Разумеется, перцептивная психика, свойственная огромному числу животных, стоящих на разных ступенях эволюционного развития, обнаруживает в конкретных своих проявлениях большие различия. Поэтому необходимо и на этой стадии развития психики выделить отдельные уровни, из которых здесь будет рассмотрен низший.

На этом уровне находятся прежде всего высшие беспозвоночные — головоногие моллюски и членистоногие (по меньшей мере высшие). Характеристику рассматриваемого уровня психического развития мы дадим на примере насекомых — центрального класса типа членистоногих. (Кроме насекомых к членистоногим относятся ракообразные, паукообразные, многоножки и некоторые мелкие группы.) Насекомые — самый многочисленный класс животных как по количеству видов, так и по количеству особей. Насекомые обитают повсюду на суше (во всех климатических зонах) — как на поверхности, так и в почве, во всех пресных водоемах, а также в воздухе, поднимаясь на высоту до двух километров.

Огромное разнообразие «экологических ниш», занимаемых насекомыми и другими членистоногими, обусловило, естественно, развитие весьма различных форм приспособления в области строения и поведения этих животных. Наиболее существенным и характерным для эволюции членистоногих, особенно насекомых, было завоевание новой среды обитания — суши. Членистоногие — первые наземные животные в истории Земли. Переход на сушу был сопряжен с развитием особых органов передвижения — конечностей в виде сложных рычагов, состоящих из отдельных, соединенных суставами члеников, по которым членистоногие и получили свое название. Такие сложные рычаги (их аналогами являются конечности наземных позвоночных) наилучшим образом служат для передвижения по твердому субстрату путем отталкивания от него. Членистоногие в состоянии передвигаться по суше почти всеми возможными способами (ползание, ходьба, бег как по горизонтальным, так и по вертикальным поверхностям, прыгание, передвижение в толще грунта). В воде членистоногие плавают, ныряют, ползают и даже бегают по ее поверхности.

У насекомых, кроме того, в связи с переходом к жизни в воздушной среде впервые появился и совершенно новый способ передвижения — полет с помощью крыльев. Насекомые способны развить в полете очень большую скорость: у некоторых стрекоз она достигает 90 километров в час, у самца овода — даже 122 километра в час. Поистине поразительна частота взмахов крыльев у многих насекомых. Так, мотылек делает лишь 9 ударов в секунду, пчела же — 190, а комнатная муха — 330, но у некоторых мух и перепончатокрылых скорость вибрации крыльев достигает до тысячи ударов в секунду. Столь быстрые движения и соответственно частоты мышечных сокращений не наблюдаются ни у каких других животных.